— Я влюбился в тебя, Софи, четыре года назад, влюбился в девушку с лепестками миндаля в волосах, в девушку, от которой у меня перехватывало дыхание, которая очаровала меня! Влюбился в ту, которую желал больше, чем какую-либо другую женщину в мире. Я влюбился в тебя.
Тишина стала абсолютной.
Может быть, мое сердце остановилось. Возможно, я умерла. Должно быть, так, потому что это нереально, просто невероятно.
Казалось, Софи дрожала всем телом.
— Именно поэтому я остался с тобой той ночью. Я знал, что ты моя единственная, моя любовь, знал, что ты будешь моей всю жизнь. Я также знал, что ты любишь меня, Софи. Каждое прикосновение, каждый твой взгляд подтверждал это! — Голос Никоса изменился, и это заставило сердце Софи сжаться от боли. — Каждый поцелуй подтверждал это. Каждая ласка. В ту ночь ты открыла мне рай, и, хотя мне и нужно было противостоять соблазну, стоило подождать до свадьбы, я просто не мог сопротивляться! Это было невозможно! Поэтому я сделал тебя своей, своей навсегда! А потом…
Софи видела, как затуманились его глаза, и это причинило ей боль.
— А потом ты сказала, что я значил для тебя. — Голос Никоса снова изменился, теперь в нем слышалась какая-то пустота, безысходность. — Я не был твоим любимым мужчиной. Я был тем, за кого ты просто хотела выйти замуж. Потому что тогда все будет «замечательно»! — передразнил ее Никос. — «Замечательно»! Потому что тогда компания папочки будет спасена, и ты тоже будешь спасена — избалованная принцесса, папина дочка, защищенная от мира, погруженная только в свою музыку, занятия, в свою легкую жизнь! Тогда папочка будет с тобой и будет его компания, а у тебя буду я…
Софи побледнела, словно полотно. Она могла лишь прошептать в ответ:
— Это правда. Все, что ты сказал, — правда. Я была именно такой. Избалованной и капризной. Ищущей рыцаря в сияющих доспехах и глупого, эгоистичного счастья!
Больше Софи не могла выносить этот разговор, слишком сильно давило на нее осознание того, что Никос предлагал ей тогда бесценный дар любви, о котором она мечтала и молила, боясь потом, что это ей лишь приснилось.
«Если бы я подождала… — мелькнула отчаянная мысль. — Если бы доверилась ему…»
— Я все разрушила, — прошептала Софи. Боль от воспоминания и осознания своей чудовищной ошибки пронзила ее, вскоре сменившись другим чувством, сияющим, словно бриллиант. Он любил меня! Все это время он любил меня! Радость наполнила ее душу.
Но Никос снова заговорил, и каждое его слово было ударом, разрушающим шаткую радость:
— Когда я понял, что был для тебя лишь способом поправить свое финансовое положение, то разозлился. Я был в ярости. Поэтому и ушел.