Никос крепче прижал Софи к себе:
— Но я благодарю Бога за ту поездку в такси! Благодарю Бога за то, что нашел тебя и отправил в Белледон. Потому что теперь я знаю о тебе правду! Знаю, что ты чувствовала ко мне четыре года назад и что я чувствую к тебе — что ясейчас чувствую к тебе, Софи. — Выражение его лица смягчилось. — Как и ты.
Никос замолчал. Его руки теперь нежно обхватывали лицо Софи. Он стоял так близко, что ее охватила слабость.
— Я чувствую любовь, — просто сказал он.
Глаза Никоса излучали свет, и она едва могла дышать от волнения.
— И это любовь навсегда. — Никос смотрел в глаза Софи, и во взгляде его горело пламя, которое никогда уже не погаснет. — Моя любовь, моя жизнь — моя Софи. Навсегда моя Софи. А я твой — навеки.
Его поцелуй был столь же нежным, как и взгляд.
Ей казалось, что свет, солнце и сияние заполняют ее всю, положив конец черной полосе.
«Как это может быть? — думала Софи, пораженная, ошеломленная, покоренная. — Как это может быть?»
Как вышло, что Никос целует и обнимает ее так нежно, так заботливо? Это не может быть правдой — ведь не может? И все-таки это реальность, не сон, не мечты, а реальность, реальность, реальность…
Слезы текли по лицу Софи, и Никос нежно целовал соленые дорожки на ее щеках, успокаивая ее, держа в своих объятиях до тех пор, пока она не выплакала всю боль, скопившуюся в ее душе за четыре тяжких года.
— О, Никос, мой Никос! — Софи уткнулась лицом в его плечо, рыдая о том, что она когда-то потеряла, а теперь обрела снова.
Он подхватил ее на руки, как будто она была лишь пушинкой, и отнес на постель, не переставая успокаивать ее.
А потом невыразимо нежно и очень страстно он занимался с ней любовью — с женщиной, которую обожал, которая принадлежала ему навеки, с его дорогой Софи.
А он принадлежал ей навсегда.
Тишина воцарилась в музыкальной комнате особняка Белледон. За роялем сидела Софи. И вот она начала играть — лирическая мелодия Шопена полилась в зал.
Сидя возле Эдварда Грантона, сейчас уже свободного от инвалидного кресла, Никос наблюдал, как возлюбленная отдается любимому занятию. Он услышал, как довольно вздохнул отец Софи.
— Она так похожа на свою мать, — бормотал он нежно.
Никос улыбнулся, но не отвел взгляда от Софи. Он знал, как ему повезло: потеряв ее однажды из-за недоверия, он нашел ее снова. Теперь они всегда будут рядом.
Софи поймала взгляд мужа, и ее глаза наполнились теплом и нежностью. Никос — ее Никос! Как же она любит его!
Счастье переполняло ее — счастье столь сильное, что было трудно в него поверить. Но оно было настоящим и наполняло каждый момент ее жизни, и днем и ночью. Счастье жило в старинном доме, который Никос восстановил для них во всем величии и красоте.