Доминик мрачно усмехнулся своим мыслям. По его мнению, Анри не имел того вкуса к радостям жизни, какой имел он, его отец. Наибольшее удовлетворение Анри получал от упорной работы, — которую Доминик Рош не считал равноценной заменой чувственным удовольствиям, — а расслаблялся обычно за карточным столом в мужской компании. Его жена, обладавшая более живым темпераментом, была, таким образом, предоставлена самой себе. Время от времени Анри обзаводился любовницей, связь с которой длилась всего несколько месяцев, — по-видимому, запросы сына Доминика были более чем скромными. В общем и целом Доминик считал своего старшего сына исключительно работоспособным деловым человеком, но очень скучным парнем. Вдобавок Анри был крайне снисходителен к Ивон — будучи сам по себе изрядным мотом, он к тому же слишком часто потакал разорительные капризам своей жены, которая, кстати, так и не родила ему долгожданных сыновей. За десять лет супружеской жизни у Ивон произошло несколько выкидышей. Но если ей когда-нибудь и удастся выносить и родить ребенка, Доминик Рош, прежде чем признать внука, разузнает об обстоятельствах его зачатия для того, чтобы сделать свои выводы о законорожденности младенца.
Тяжело вздохнув, старик обратил свои взоры на младшего сына, Жюля, который очень много значил для него, — может быть, по той причине, что после Анри в семье родилось и умерло еще четверо детей, прежде чем на свет появился Жюль. В отличие от Анри, младший сын Доминика пошел в него — во всяком случае в своем увлечении женским полом, однако после женитьбы молодой человек сразу же остепенился. Но характер свой, делавший его непохожим ни на брата, ни на отца, Жюль унаследовал от покойной матери, женщины веселой, добросердечной, лишенной всякого лукавства. Ей же он был обязан и своим обаянием. И все же Доминик Рош не без гордости отмечал про себя, что в характере младшего сына заметна и черта, присущая всем Рошам, — целеустремленность и упорство. Старик вспомнил, какая непоколебимая решимость светилась в глазах сына в тот день, когда он объявил о своем твердом намерении стать военным, а не одним из руководителей фирмы, как хотел этого отец. Доминик испытал тогда ни с чем не сравнимую горечь разочарования и в первый раз за все время попытался убеждением, а не угрозой отговорить сына от опрометчивого шага. Когда же его попытки оказались тщетными, он — чтобы избежать серьезных размолвок со своим любимцем — смирился с его решением и уступил, хотя втайне не терял надежды привлечь Жюля к работе в фирме, когда сын выйдет в отставку.