Габриэль не слушала брата. Она наблюдала, как Николя снова занял свое место за катафалком во главе похоронной процессии. Он еще раз повернул голову в ее сторону и встретился с девушкой взглядом, но тут карета тронулась, и ее колеса весело покатили по булыжной мостовой, увозя Габриэль прочь. Ее лицо в окне кареты, обрамленное, словно милый сердцу портрет, с покачивающимися жемчужными серьгами, мелькнуло еще раз и скрылось из вида…
Габриэль откинулась на бархатную мягкую обивку сиденья, она испытывала настоящую душевную смуту и была близка к истерике — ей хотелось одновременно плакать и смеяться. Такое ошеломляющее впечатление произвела на нее встреча с молодым человеком — встреча, которая, казалось бы, не имела никакого отношения к ее жизни. Сидевший напротив Анри тем временем приводил в порядок свой сюртук, разглаживая его, — ему удалось это сделать без особого труда, поскольку свою одежду он всегда шил из дорогой первоклассной ткани, — месье Рош имел вкус, отдавая предпочтение в своем быту высококачественным вещам. Затем он начал поправлять сбившийся узел на шейном платке. Стоячий воротник рубашки своими острыми уголками впивался в жирный подбородок брата Габриэль. Положив, наконец, руки на толстые ляжки, затянутые в замшевые брюки цвета красного бургундского вина, Анри уставился на сестру.
— Ты очень бледна, — произнес он. Анри знал, что Габриэль не относилась к числу слабонервных девиц. Но свадьба есть свадьба, и тут нервы могут сдать у любой женщины, тем более, что с ними только что произошел несчастный случай, последствия которого могли быть много хуже. Поэтому брат постарался смягчить свой резкий тон, которым он обычно говорил с Габриэль. — Постарайся забыть то маленькое происшествие, которое мы только что пережили. Оно не должно испортить торжественный день твоей свадьбы. Думай о том, что Эмиль ждет тебя.
Габриэль молча кивнула брату и отвернулась к окну, глядя невидящим взором на мелькающие мимо винные лавки, небольшие закусочные, высокие здания, каменные ступени лестниц, ведущих с одной мощеной булыжником улицу на другую. Эти улицы оглашались непрекращающимся ни на минуту шумом работающих ткацких станков — их несмолкаемое жужжание было похоже на сердцебиение города, затихавшее только в дни бедствий. Габриэль было нелегко следовать совету брата. У нее из головы не выходила эта встреча, рождая множество воспоминаний — было странно увидеть человека, которого Габриэль не только однажды видела в детстве, но и о котором постоянно слышала на протяжении многих лет в кругу домочадцев и друзей семьи. Причем там о нем говорили всегда откровенно враждебно, как это обычно бывает, когда отголоски давно Происшедшей ссоры отзываются горечью обиды еще в нескольких поколениях.