— Доброе утро, magistro, — поздоровалась Беатриче. — Вы не находите, что небо сегодня удивительно синее для такого холодного зимнего дня?
— На самом деле, ваша милость, — Леонардо стряхнул последние крошки с бороды, — небо совсем не синее. Разве вы не знали? Я изучал это явление. Синева — всего лишь иллюзия. Цвет неба зависит от того, как солнечные лучи отражают воду, что находится наверху.
— Тогда какого же цвета небо?
— За этим огромным синим пологом прячется вечная и непостижимая тьма. Так часто бывает на свете — за прекрасным фасадом скрывается неизвестность.
Леонардо протянул Беатриче руку и повел ее в трапезную, не догадываясь о том, какое впечатление произвели на гостью его слова. Беатриче считала, что не дело смертного проникать в тайны мироздания. Если Господь решил, что мы должны видеть небо синим, значит, так тому и быть. У Всевышнего свои резоны. Что хорошего в том, что человек узнает Его тайны?
Беатриче остановила Леонардо у двери, ведущей в обеденную залу.
— Magistro, скажите честно, неужели вы действительно изобрели машину с крыльями, которая может летать?
— Да, ваша милость, это так.
— Но если вы ошиблись в расчетах и машина упадет, вы погибнете. Мы с герцогом безмерно вас уважаем. Мы не простим себе, если человек вашего таланта, состоящий при миланском дворе, добровольно расстанется с жизнью.
Леонардо улыбнулся.
— Я провел предварительные испытания, результаты которых весьма обнадеживают. Как видите, я до сих пор жив.
— А вы не боитесь, что своим стремлением летать вы оскорбляете Господа, который дал крылья птицам, а людям велел ходить по земле?
— Вовсе нет, ваша милость. Я верю, что сам Господь вдохновил меня на создание летающей машины. Если даже я оскорбляю Его своими дерзаниями, надеюсь, Господь простит мне. Люди часто бросают вызов Всевышнему, но Он вовсе не всегда обрушивает на них свой гнев.
Они вступили в трапезную, внеся с собой поток холодного воздуха. Большую часть фрески скрывали леса, но, к радости Беатриче, лицо Иисуса оставалось на виду. Это лицо успокаивало Беатриче, и иногда, выйдя из склепа Бьянки Джованны, она заглядывала в дверь трапезной, чтобы полюбоваться на него. Глаза опущены долу, ладони открыты. Объявляя апостолам, что среди них — предатель, Христос оставался предельно серьезным. На нем было простое одеяние в ярко-алом и синем тонах — легкий поклон художника правящей семье. Склоненная голова расположена по центру окна за его спиной и обрамлена квадратом нездешнего света. Леонардо давно уже отказался от нимбов, как объясняла Изабелла сестре, однако, желая подчеркнуть божественность Христа, художник окружил его божественным светом, идущим от естественного источника. Беатриче не могла отделаться от мысли, что Леонардо умышленно поместил голову Христа в центре окна. Глаза зрителей невольно останавливались на центральной фигуре и бесконечном пейзаже за окном, который словно раздвигал стены трапезной в вечность. Magistro словно подчеркивал разницу между обыденностью трапезы, которую вкушали персонажи картины, и божественной природой Создателя. Глаза Беатриче задержались на лице Иисуса. Если Спаситель был так серьезен и суров в час, когда узнал о предательстве того, кого любил и кому доверял, значит, и она будет держаться достойно. Христос словно призывал ее быть храброй перед лицом испытаний. «Все преходяще, — говорил Он Беатриче, — тогда как любовь, которую обещаю Я, вечна».