— Вы очень религиозный человек, доктор Данс, как я погляжу.
— Знаете, чем больше лет проходит, тем больше я понимаю свою бабушку. В юности я такой не была. Ей, помнится, неделями не удавалось затащить меня в церковь… Впрочем, я и не припомню, когда была там в последний раз.
— Тяжело приходится вам в Огдене, наверное.
— В каком смысле?
— Здесь все ходят в церковь. Вас разве еще не просили определиться с выбором прихода?
— О, кажется, что-то подобное было. Вот на что намекала моя соседка, когда говорила, что какой-то пастырь должен взять на себя смелость вернуть в стадо отбившуюся овцу!
— Подождите-подождите, скоро эти самые пастыри начнут наведываться к вам с ненавязчивыми беседами.
— О, знаете, один уже приходил! Прощупывал почву. Вел ни к чему не обязывающие разговоры о пагубности медицинского цинизма. Как будто если я знаю, что у него внутри, причем довольно подробно представляю, потому что он примерно такой же, как все, и сердце — это сердце, гортань — это гортань, а простата — это простата… Как будто если я легко могу представить его в разрезе, я теряю от этого понятие о его бессмертной душе, уж не знаю, насколько грешной…
— О, поверьте мне, святых нет, особенно среди тех, кто не очень хочет ходить в стаде и потому лезет в пастыри. В моей практике был случай…
В дверь входит медсестричка — молоденькая, хорошенькая, но, увы, почти ничем не отличающаяся от той, что дежурила вчера, и от той, что будет дежурить завтра. Грег не любил одинаковых женщин. Конечно, можно пойти по легкому пути обобщения и сказать, что все женщины одинаковы, но это была бы неправда. Не все. Но одинаковых много.
— Доктор Данс, вас срочно вызывают в ординаторскую! — говорит медсестра слегка даже укоризненно.
— Боже мой, уже без четверти час! Как я могла забыть! — Кэтрин вскакивает. — Будьте здоровы, Грег! — выпаливает она на ходу, бросает через плечо слова, как ленточку, и ленточка эта вьется в воздухе еще несколько мгновений.
Даже после того, как Кэтрин убегает.
Даже после того, как она уходила, от нее будто оставался в палате неяркий отсвет, и какое-то время Грег им любовался. А может быть, вдыхал? Кто поймет…
Или такой разговор:
— Ну как там погодка на улице, в мире живых, доктор Данс?
— В мире живых светит солнце и к обеду наверняка будет очень жарко. Так что наслаждайтесь прохладой.
— В царстве теней всегда прохлада. Я рад был бы согреться.
— Сказать, чтобы вам принесли дополнительное одеяло?
— А вы язва, док.
— Нет. Но мне не нравится «док».
— Хорошо, док. Я учту.
— Вы невыносимы.
— Тогда зачем вы пришли?