Ночная сиделка уже пришла, но, как видно, куда-то отлучилась. А она-то, открывая дверь палаты, надеялась, что девушка здесь.
Нет, здесь были только Сидди и Сидни. Отец и сын. Подойдя поближе, Шерил заметила, что по щекам Сидни текут слезы.
— Доктор, почему ты плачешь? — прозвучал голосок ребенка.
— Потому что я люблю тебя, малыш, и мне больно видеть, что ты страдаешь.
— Ты так сильно меня любишь? Почему?
Сидни обернулся к Шерил, глаза его умоляюще вопрошали. Она кивнула, инстинктивно кивнула, отвечая на его немой вопрос положительно, хотя душа ее, терзаемая необъяснимым страхом, протестовала.
— Я люблю тебя гораздо сильнее, чем ты можешь представить.
— Почему?
— Потому что я твой отец, Сидди.
— А я знал, что ты придешь! — на одном дыхании выпалил Сидди, мельком взглянув на мать. — Я загадал на мой последний день рождения, чтобы мой папа ко мне пришел. Так и получилось!
Малыш никогда не говорил матери об этом. Тайная мечта, надежно укрытая в маленьком сердечке, обнаружилась лишь тогда, когда загаданное желание, наконец, сбылось. Это потрясло Шерил, она всхлипнула и не смогла удержать слез. Чуть ли не на ощупь взяла она горячую ручонку сына и сжала ее.
— Не плачь, мамочка. Папа позаботится о тебе. Знаешь, папа, мама очень храбрая, спроси хоть у бабушки. Даже когда она поранила палец, то не заплакала.
Не в силах больше сдерживаться, тщетно пытаясь подавить всхлипы, Шерил покинула палату и там, за дверью, разрыдалась по-настоящему.
— Ничего, Шерил, ничего, поплачь, тебе станет легче… — Сидни обнял Шерил и нежно поглаживал по плечу, но ничто не могло унять ее рыданий. — Мальчик уснул, я вызвал сестру, она сейчас подойдет, и я отвезу тебя домой.
Когда они приехали, Сидни помог Шерил выйти из машины и, поддерживая за локоть, повел к дому. Вскоре они оказались в стерильно белой кухне, где он усадил Шерил за стол. Сияние ярких ламп заставило ее опустить веки, она почти совсем уже успокоилась, лишь изредка тихонько всхлипывая.
— Ничего, ничего, — повторял Сидни. — Тебе, очевидно, необходимо было выплакаться.
Он достал носовой платок и осторожно стер с ее лица слезы.
— Я просто… я подумала о том, что ждет Сидди завтра, — оправдывалась Шерил, не собираясь уточнять, что причина ее слез не только в этом. — И Леонора уехала, а я так привыкла, что она всегда рядом…
— Скажи, миссис Тампст и была той самой женщиной, с которой ты проводила так много времени в твой первый приезд в Новую Зеландию? Та самая, у которой, насколько я помню, ты работала в художественной галерее?
Шерил кивнула.
— Я тогда и понятия не имела, кто она и что, знала только, что она владелица галереи.