– А в лагерь их сводить? Пусть заодно и там посмотрят. Видно же, кто нападал и кто защищался.
– Откуда видно? Трупов нападавших там нет. Защитников тоже. Кто и с кем воевал?
– А американец этот? Копыта не отбросил еще?
– Про него молчим. Его-то как раз и ищут больше всех. Не было его тут, понял?
– Так, я не пойму, раненых грузин что – не допрашивали?
– Кто мы? Так наше мнение для ООН ничего не значит. И признания пленных будут объявлены результатами запугивания. А какие показания они ооновцам дадут… тебе пояснить, что там будет сказано?
– Не надо, сам догадался.
– Так что собирай манатки, и дуйте с Петровичем на базу. Там отсидитесь, пока суд да дело.
– Весело… что ж мы тут тогда горбатились? Ушли бы в лес, только-то и делов?
– Официальные говоруны пускай себе и дальше брешут. У них работа такая – врать в глаза. Но вот когда они еще раз сюда прийти захотят… Не враз на это желающих найдут. Страшно…
Макс наклонился к трупу Скорцени и снял с его пояса кобуру со «стечкиным» и патронные подсумки.
– Держи. Как это говорят? Что с бою взято – то свято! Твой. Носи.
Подойдя к бугру, я увидел Петровича. На правой руке белел бинт. Он сидел, закрыв глаза и опершись плечом на дерево.
– Заснул, старый?
– Заснешь тут… носятся все как очумелые. Плечо болит.
– Сильно зацепило?
– В мякоть, навылет. Жить можно.
– А остальные как?
– Хохла убили. В конце боя уже, прямо в голову пуля пришла. Андрея сейчас сверху спускают, его в плечо поранило. Он там сверху прилично грызунов пощипал, молодец. Вовка на той стороне лежит, ему в ногу пришло. Тоже поработал нормально. Хан в руку ранен, но несильно. Бегает вон, хорохорится. Ты сам-то как?
– В ушах звенит. Хорошо твои мины легли.
– Сам просил.
– Ты и рад стараться! Но вообще – спасибо! Накрыл их качественно! Как веничком всю поляну подмел!
– Чему учили… Не пропил еще умение-то!
– Ладно тебе, старый, скромничать. Ну что, пойдем? Сам дойдешь или помочь?
– Автомат возьми.
Я подхватил его оружие, подал руку. Петрович грузно поднялся, и мы пошли вниз, по направлению к тропе.
Смерть Скорцени наделала немало шуму. Оказывается, у грузин он уже успел дослужиться до полковника. Окончил какую-то академию за границей и считался перспективным кадром. Поэтому «демократическая» пресса подняла дружный хай, расписывая героический путь славного воина и его не менее героическую смерть от руки наймитов непризнанного государства. Абхазы обождали пару дней и, когда визг «демописак» достиг наивысшей точки, опубликовали подробности его «героических подвигов». Как выяснилось, они успели их достаточно грамотно задокументировать. Приговор суда (заочный) в этом перечне присутствовал. Демпресса зашлась в праведном негодовании. Абхазы выложили в Интернете аудиозапись моих с ним радиопереговоров. Сайт этот немедленно рухнул, а вопль демпрессы «Провокация!» был, наверное, слышен и в Антарктиде. Запись выложили на новом сайте, когда он тоже рухнул – на следующем и так далее. Под давлением российского представителя миссия ООН сквозь зубы признала, что, собственно, бой велся на абхазской территории и никакого расстрела безоружных резервистов не было. Попутно ооновцы предложили сторонам обменять тела погибших. Всех на всех. Абхазы согласились, и обмен был произведен на границе, под контролем миротворцев. На грузинской стороне к тому времени собралась уже приличная толпа. Надо полагать, это были родственники погибших. После этого демпресса почти мгновенно заткнулась, словно выполняя неслышную команду кукловодов. Уже на следующий день после обмена о данном случае никто и нигде не упоминал.