— Дедушка Рашиду велик купил, — повернулась она к Володе.
И Володя пошел вслед за великом.
Пирамида ехала медленно, так что можно было поспевать за ней шагом. Высадились у дома Рашида.
— Главное — легкий ход. Классная лайба, — одобрил длинный Анвар.
Когда все разошлись, Рашид предложил Володе прокатиться.
— Только в окружную. Далеко не уезжай, — предупредил он.
Ход у новенькой «Перми» и вправду оказался легким. Разогнавшись один раз, можно было долго скользить вдоль улицы. Привставая на педалях, заглядывать в прежде недоступные глазу чужие дворы.
В одном желтеют гигантские ромашки подсолнухов. В другом бабушка Эркина достает из тандыра и укладывает в таз румяные, блестящие жиром лепешки. В третьем дядя Миша в одних трусах подвязывает виноград.
Володя задрал голову к небу и увидел: неподвижные облака проплывают сквозь сети просвеченных солнцем ветвей.
Опустив взгляд к асфальту, как раз успел заметить, как переднее колесо проезжает по самой кромке открытого люка.
Вернувшись в редакцию после обеда, Володя нашел Анжелу в слезах. Оказалось, ветер унес лежавшую на подоконнике полосу с правкой чудиновской статьи. Когда Анжела выбежала из здания, полосы на улице она уже не нашла.
— Ах… ах… охренеть, — покрутил головой Муравцев. — Рустам на планерках оперативности от нас требует. Вот и сообщаем городу новости на день раньше. Да вы… да вы…
— Да мы-то что? — вырвалось у корректора Любови Михайловны. — Нас и в здании-то не было.
— Давыдова предупредите, — раздраженно продолжил Муравцев, — чтоб материалы на замену посмотрел. На всякий пожарный…
Заплаканная Анжела сидела неподвижно, уткнувшись в монитор невидящим взглядом. Сейчас она была похожа на мальчика. Узкие, хрупкие плечи, круглое лицо и короткие кудрявые волосы странно сочетались с высокими холмами груди, словно одолженной у старшей сестры.
Внезапно она подняла голову, закрыла глаза:
— Господи, сделай так, чтобы все обошлось.
Когда дедушка говорит «сходить к церкви», это означает сходить в гастроном. В саму церковь они никогда не заходят: пока дедушка стоит в очереди за продуктами, Володя гуляет между маленькой парикмахерской и автоматом газводы, за которым начинаются неизвестные улицы. Потом дедушка выходит из гастронома и покупает мороженое — пломбир за двадцать копеек или фруктовое за семь. Фруктовое в большом стакане, но оно розовое и кислое. Володя ест и фруктовое, чтобы дедушку не обидеть.
На пятачке перед гастрономом мелькают люди и ничего не происходит: время стоит не двигаясь, и даже ветер не тревожит макушки деревьев. Володя решает впервые перейти на ту сторону дороги, где стоит церковь.