Павел писал, что он научился быть довольным как в благоприятных, так и в сложных обстоятельствах (Флп. 4:10–13). Он знал, как достигать этого. Секрет этот он раскрывает в 13-м стихе: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе». Целью Павла было стремление радовать Господа, все больше становиться подобным своему Господину. Не подлежит сомнению, что он желал, помимо этого, свободно проповедовать в церквях, которые он любил, хотел быть вместе с братьями и сестрами и не чуждался каких-либо иных земных радостей. Но независимо от того, удовлетворялись его желания или нет, он всегда мог исполнить то, к чему стремилось его сердце, — жить для Бога, это было его целью. И именно поэтому он был доволен.
КОГДА НАМ СЛЕДУЕТ ГОВОРИТЬ СУПРУГУ О СВОИХ ЧУВСТВАХ?
Теперь, уяснив различие между целью и желанием, мы можем ответить на главный вопрос этой главы: когда нам следует раскрывать эмоции перед своими супругами?
Вспомните тот принцип, который мы выявили, основываясь на стихах из книги пророка Иезекииля: прежде признай свои эмоции перед самим собой и Богом, затем подчини выражение этих эмоций намерениям Бога. Мы знаем, что библейский взгляд на супружескую жизнь предполагает служение друг другу. Таким образом, служение ставится целью. Безусловно, когда наши супруги служат нам, мы полнее ощущаем свою ценность как личностей и поэтому страстно стремимся к тому, чтобы нас любили и уважали. Совершенно ясно также, что мы не в состоянии существенно влиять на то, как к нам относятся. Если мы стремимся к тому, чтобы наши супруги любили нас, то это стремление является желанием, а не целью, это то, за что мы можем только молиться.
Предположим, я путаю цели и желания (как это делает, скорее всего, большинство мужей и жен). Я воспринимаю как цель свое желание, чтобы моя жена тепло приветствовала меня, когда я возвращаюсь домой после трудного рабочего дня. Если я встречаю в дверях ворчащую жену, которая сердито интересуется, почему я так поздно, тогда моя цель не исполняется. Я чувствую гнев. Должен ли я выразить свой гнев жене? Если бы я отвечал на ее нелюбезное приветствие выражением своего гнева («После такого тяжелого рабочего дня я не возражал бы, чтобы ты говорила повежливее»), то моя цель в тот момент была бы или нанести ответный удар, или заставить ее прекратить жаловаться, или вызвать в ней чувство вины для того, чтобы она изменила свое отношение ко мне. Ни один из этих мотивов не совместим с целью служения, это все стремление к манипулированию, и поэтому мои действия можно расценить как греховные.