— А теперь спроси у монаха, Ворон, далеко ли до его земли, — сказал Глум, отобрал у Кинетрит бурдюк и заткнул его пробкой. — Докажи, что я не напрасно оставил тебе жизнь.
Лес сменился полосами густых лугов, разделенных рощами вязов и ясеней. Мне тоже захотелось узнать, вернулись ли мы в Уэссекс.
— Ты собираешься отдать милорду Эльдреду книгу в обмен на то серебро, которое он обещал Сигурду, — сказал я Глуму.
Я понимал, что только надежда на несметные сокровища могла толкнуть этих людей на предательство, но все же мне хотелось услышать это из уст самого Глума.
— Ублюдок Сигурд передо мной в неоплатном долгу, — ответил тот и показал мне обрубок, затянутый в кожу.
— Куда потом, Глум? Ты думаешь, Эльдред позволит остаться в своей стране такому кровавому язычнику? Так куда же ты собираешься направиться? У тебя нет людей, чтобы вернуться домой морем на «Лосином фьорде».
— Я куплю их. — Глум решительно рубанул воздух культей. — Или оплачу дорогу домой на другом корабле. Мне все равно.
— Сигурд последует за тобой на край света, — продолжал я и провел связанными руками по лицу, мокрому от пота. — Боги к нему благоволят. — Я оглянулся на Торлейка и Торгильса, надеясь посеять у них в сознании семена сомнения. — Он вас найдет. Вы от него нигде не спрячетесь и прекрасно это сознаете.
— Сигурд встретит сотню воинов, жаждущих сразиться с ним. — Глум оскалился и кивнул своим родичам, подкрепляя их решимость. — Он найдет многих норвежцев, провозгласивших меня своим ярлом. У меня будет достаточно серебра, чтобы их купить. — Кормчий «Лосиного фьорда» поморщился. — Я буду для них куда более щедрым повелителем, чем Сигурд Счастливый. — Последние слова он буквально выплюнул. — Ха! Вероятно, он уже мертв. Ему во сне проткнул брюхо копьем какой-нибудь мерсийский щенок. А теперь спроси у монаха, где мы находимся.
Я посмотрел ему в лицо и спросил:
— Глум, ты считаешь, что Сигурд — тот человек, который может умереть во сне? Ты думаешь, что именно такую судьбу сплели для него норны?
Глум снова ударил меня, причем очень больно, затем неуклюже вытянул шею и почесал бороду.
— Спроси у монаха, Ворон, где мы находимся. Возможно, я сделаю тебя богатым и ты сможешь повести в бой свой отряд.
Я повернулся к отцу Эгфриту. Монах внимательно слушал нас, бормоча молитвы своему богу. Его лицо было бледным от напряжения и страха.
— Где мы сейчас, святой отец? — спросил я, рассудив, что лучше быть полезным Глуму и живым, чем мертвым.
Я кивнул монаху, показывая, что ради всеобщего блага он должен отвечать правдиво.