– Развлекаетесь?
– Тебе что-нибудь нужно?
– У нас нет времени. У нас у самих нечто вроде вечеринки.
Он противно ухмылялся. Я сказал:
– Есть еще время быстренько принять. Я заказал двойную порцию и предложил Мики:
– Присоединяйся.
– Не думаю.
– Как хочешь.
Я прикурил сигарету от серебряной зажигалки. Мики заметил:
– Это зажигалка Трубочиста.
– Ну и что?
Он не нашелся, что сказать. Я выпил виски, подождал, пока оно подействует, и сказал:
– Пошли.
– Будь осторожен, Джек, – сказал мне вслед Джефф.
Я не ответил. Виски на время лишило меня речи.
Мики припарковал фургон у самого паба. На вид здорово побитый, но внутри все явно сделано на заказ. Там вполне можно было комфортно жить. Я заметил:
– Приятная перемена.
– У меня руки тем концом приделаны. Он включил передачу и смешался с потоком машин. Я спросил:
– Куда мы едем?
– На Хедфорд-роуд, там жилой квартал.
В его голосе явственно ощущалось презрение. Я не заглотил наживку, поэтому он взглянул на меня и сказал:
– Я не тинкер.
– Что?
– Вы же решили, что я один из них.
– Будет тебе, Мики. Я ничего не предполагал. Тебе, верно, трудно поверить, но я вообще о тебе не думал. Я же встречался с тобой… сколько раз? Однажды?
– Дважды.
– Дважды?
– Я ездил с вами к Тирнансам, помните? Разумеется, для вас мы были лишь бандой тинкеров.
Я покачал головой, достал сигареты и полез за зажигалкой. Он сказал:
– Мне бы не хотелось, чтобы вы курили в моем фургоне.
Я щелкнул зажигалкой:
– А я плевать на это хотел.
У Вудквэй он сказал:
– Когда мне было четыре года, мать вытащила меня на улицу в полночь. Мы с ней дошли до Фэер-Грин. Там она сорвала с себя одежду. Она делала это каждый раз, когда допивалась до определенного состояния.
Я не ответил, и он продолжил:
– Ее сбил фургон, она умерла мгновенно. Да она все равно ничего бы не почувствовала: была в стельку пьяной. Тинкеры меня усыновили.
– Почему?
– То был их фургон.
– А остальная семья?
– Мы жили с ней вдвоем… если не считать выпивки. В квартире в Рахуне, помните эти дома? Туда и собаку нельзя поселить. Гетто Голуэя, как в Америке.
Я затоптал окурок на полу и сказал:
– Тогда почему ты остался? Ты же уже взрослый.
Мы уже подъезжали к большому дому. Он сказал:
– Уж вы-то лучше других должны знать, что нельзя вернуться.
Когда мы вылезли, я спросил:
– Чей это дом?
Это было большое трехэтажное строение с гаражом. От него так и разило деньгами, причем большими деньгами. Я не мог видеть лицо Мики, но расслышал издевку в его голосе:
– Трубочиста. Кого же еще?