– Кто?
– Номинировался на Букеровскую премию, известный драматург…
Он поднял руку:
– Я мало смыслю в книгах, мистер Тейлор.
– Никогда не поздно.
– Я не хочу сказать, что необразован… Я имел в виду совершенно другое.
Я заметил блеск в его глазах. Понял, что с ним шутить опасно. Но все равно не мог остановиться и вылез с предположением:
– Задело за живое, верно?
Он пропустил мое замечание мимо ушей, сказав:
– Один из моих людей купил там дом, но так и не переехал. Я готов предложить его вам. Он небольшой, но вполне пристойный.
– Вы отдадите его мне, если я соглашусь вам помочь.
– Да.
– А если я ничего не найду?
– Дом в вашем распоряжении на полгода.
Мой инстинкт подсказывал мне: «Скажи „нет“».
Я же сказал:
– Договорились.
Взял ключи и попросил:
– Расскажите, что случилось.
Он вытащил листок бумаги, положил на стол. Я взглянул:
3 января – Кристи Флинн
19 февраля – Сионн Флэхерти
2 апреля – Шейнин Браун
9 июня – Блэки Райн
– Все мертвы?
– Угу, найдены в Фэер-Грин, недалеко от Саймон-хауса.
– Как?
– Что «как»?
– Как они умерли?
– Им разбили головы молотком.
Он резко встал, подошел к бару и обратился к Джеффу:
– Маленькую рюмку «Джеймсона» и пинту для моего друга.
Я взглянул на список. Усталость шептала мне:
– Ты так притомился.
Вспомнилась строчка, которую я когда-то слышал: «Он пил не из-за тьмы в самом себе, а из-за тьмы в других».
Трубочист вернулся и спросил:
– Оплата?
– Что?
– Сколько наличными вы хотите?
– Разве вы уже не дали мне этот проклятый дом?
– Вам понадобятся деньги, они нужны всем.
Попробуй поспорь.
Он протянул мне толстый конверт, набитый банкнотами. Я сказал:
– Жаль, что не коричневый.
Он ничего не понял и сказал:
– Я ничего не понял.
– Коричневый конверт, как будто мы члены Ирландского парламента.
Шутка ему не понравилась. Он приник к виски с видом человека, мучимого жаждой. Виски обжигало мне глотку куда чаще, чем мне хотелось бы припомнить. Мы переглянулись, и он сказал:
– Я вынужден ограничивать себя.
– Эй, уж я-то последний человек, кому это надо объяснять.
– Я знаю.
– Простите?
– Энн Хендерсон рассказала мне о вашем пристрастии.
Меня охватил гнев. Я спросил:
– Пристрастии… она так сказала?
Он махнул рукой: мол, не придавайте значения.
– Мои люди тоже от этого страдают.
Я решил не обращать внимания… а пошло оно все.
Пора было собираться. Я сказал:
– Дайте мне пять минут на сборы.
Поднялся наверх, собрал сумку, спер бутылочку «Харлея». От Джеффа пахло славно. Мне же требовалась всяческая помощь. Надел лондонскую кожу, немного поскрипывает, но будем считать, что это придает мне значительности. Спустился вниз, протянул руку Джеффу и сказал: