Вот сценка из современной повести. Герои разговаривают о Венере. Они крупные ученые, и им, конечно, незачем делиться сведениями, имеющимися в школьных учебниках астрономии. Разговор ведется «на читателя». Автор снабжает читателя познавательными сведениями и одновременно «конструирует» такую планету, которая нужна для дальнейшего развития сюжета.
«— Да, гиря в один килограмм будет весить на Венере приблизительно восемьсот десять граммов…
— Вот видите… Значит, передвигаться и переносить тяжести там несколько легче, чем на Земле. Прямые измерения температур верхнего слоя облаков дают колебания от минус двадцать пять градусов на теневой стороне планеты до плюс шестьдесят градусов на освещенной… Известно, что там много углекислоты».
Попробуйте угадать, что здесь научно, а что придумано! По ходу повести героям придется переносить тяжелые грузы, поэтому сила тяжести на Венере заведомо снижена. Данные о температуре — совсем уже чистая фантастика. А вот углекислого газа на Венере действительно много…
Писатель, разумеется, имеет право создавать условия, необходимые для воплощения его замысла. Алексей Толстой, например, «создал» на Марсе почти земную атмосферу. Он знал, что атмосфера там разреженная, но не мог надеть на Лося и Гусева скафандры, это все бы испортило.
Нет средств, которыми современный фантаст может «просигнализировать» читателю: вот Здесь точные данные, а отсюда начинается фантастика.
Подчеркиваю еще раз: в большинстве случаев этого и не требуется. Но как быть с идеей Машины Открытий?
Читатель, привыкший к свободному обращению фантастов с научными данными и фактами, может принять за выдумку даже совершенно достоверные соображения о росте исследовательского оборудования. А когда зайдет речь о самой Машине Открытий, даже искушенный читатель отнесется к этому как к чистейшей выдумке.
В рассказе или повести Машина Открытий невольно начнет играть роль условного приема. Главным (и куда более правдоподобным) покажутся интеллигентные акулы, склонные к философии тюлени, вдумчивые обезьяны и рассудительные ослы.
Между тем Машина Открытий при всей своей кажущейся фантастичности — точное предвидение будущего. Единственное произвольное допущение — это сроки. Но и сроки можно уточнить.
Я попытался, основываясь на фактических данных о росте научного оборудования, подсчитать, через какое время наука придет к Машине Открытий. Получилось, что машина займет площадь, равную поверхности Ганимеда, не через 150–200 лет, а куда быстрее — уже через полстолетия!
Плюс-минус десять лет…