Когда Генрих оказался наедине с женой, он начал атаку:
— Этот кухаркин ублюдок пусть убирается отсюда!
— Бернар? Да он же один из лучших поэтов страны.
— Ублюдок потаскухи слишком о себе возомнил!
— Талант его делает равным высшей знати!
— Только не в моих глазах. Мне не нравится его наглость, с какой он ведет себя в твоем присутствии.
— Наглость! Он ничего подобного себе не позволяет. Он никого так не уважает, как королеву.
— Черт меня побери, но этот малый претендует стать твоим любовником.
— Только в мечтах.
— В мечтах! Нахальный пес. Передай ему, чтобы отправлялся к себе на кухню.
— Большой поэт к кухне отношения не имеет. Ты же образованный человек, Генрих. Талант сам по себе заслуживает уважения… а тут можно говорить о гении.
— Я говорю о наглости! — крикнул король. — Я ему глаза вырву.
— Вся Аквитания восстанет против тебя. Великий поэт… наш гость… только за его стихи…
— Он предлагает королеве… что он предлагает? Если слова этого мерзавца перевести в дела, он окажется в твоей постели!
— Но слова — это не дела, и уверяю тебя, я не забываю о своем долге.
Генрих схватил ее за плечи и бросил на кровать.
— Знай, если ты изменишь мне, я убью твоего любовника. Поняла?
— Правильно сделаешь. Винить тебя не стану.
— Значит, ты не стала бы винить Людовика, если бы он убил твоих любовников.
— Не говори мне про Людовика.
— Верно, я не Людовик.
— Да разве я полюбила бы тебя, будь ты как Людовик, разве стала бы рожать тебе детей!
— Людовику ты рожала.
— Я была молода. Оказалась в ловушке и не знала, как из нее выбраться.
— Мне не нравится твой флирт с этим поэтом.
— Неужели ты думаешь, что я променяю тебя на него!
Король схватил скамейку и швырнул ее в стену. Замок затих. Король в гневе. Он рассержен, его терзает ревность и подозрения, так что юному Бернару де Вентадуру посоветовали потихоньку скрыться и выждать, пока буря не уляжется.
Генрих разбушевался вовсю, виня жену в неверности. Наконец он бросился на кровать и затих. Потом с неожиданной страстью схватил ее и еще раз сказал, что зарубит всякого, кто посмеет к ней прикоснуться. Элинор приняла его объятия. А вскоре после этого происшествия обнаружила, что снова беременна.
Обстановка во французских владениях Генриха стала более спокойной, и он решил вернуться в Англию. Оставлять Элинор во Франции ему не хотелось. Он велел ей вместе с детьми отправляться в Англию, а он последует за ними спустя некоторое время. Новый ребенок должен появиться на свет уже там.
* * *
Элинор скучала по Аквитании и своим трубадурам. Хотя при ее английском дворе немало поэтов и музыкантов, сравнивать их с трубадурами Прованса никак нельзя. Она часто вспоминала Бернара де Вентадура, изгнанного из замка Вентадур из-за стихов, посвященных графине, а потом разгневавшего короля своей преданностью королеве. Бернар — это человек, которому нужна дама сердца, чтобы посвящать ей стихи. Конечно, у него уже есть другой замок и другая дама сердца. Она отбросила всякие романтические идеи и занялась подготовкой к новым родам. «Вот мой удел! — думала она. — Будет ли этому конец? Если родится еще один мальчик, на этом я закончу столь однообразную жизнь».