— Вы были, — отрезал король. — Больше таковой не являетесь.
— Но ведь я приняла обет! Никто, кроме папы, не может снять его с меня.
— Оставьте это мне.
— Боюсь, милорд…
— Нечего бояться! — рявкнул Генрих. — Приказываю вам выйти замуж.
— Да за кого? Кто захочет жениться на мне?
— На вас, мадам, хочет жениться мой кузен Мэтью, которому я сказал, что он это должен сделать. Он хорошо знает, что значит ослушаться меня.
— Но… чего ради? Я в годах…
— Вы в годах повиноваться своему королю. Выйдя замуж, вы получаете Булонь, а Мэтью становится графом Булоньским.
Аббатиса поняла, в чем дело. Генрих опасается, что после смерти Уильяма кто-то мог захватить Булонь. Он хотел сохранить ее для короны.
— Я должна обратиться к папе.
Генрих сощурился, и лицо его раскраснелось.
— Не думайте, что у меня нет влияния на него.
От Генриха аббатиса Мария кинулась к Томасу Беккету, который сопровождал короля. Когда она рассказала ему о случившемся, тот пришел в ужас. Король, зная, как Томас отнесется к этому, ничего ему не сказал.
— Папа поддержит вас, — утешил он Марию. — Вы же приняли обет. Его нельзя отбросить просто так, ради прихоти короля.
— Что мне делать?
— Вы сказали, что обратитесь к папе. Вы должны это немедленно сделать.
— Вы поможете мне, милорд?
— Я тут же отошлю папе ваше обращение.
* * * Узнав о вмешательстве Беккета, король пришел в ярость. Он вбежал к канцлеру с пунцовым лицом и глазами, налитыми кровью, а его торчащие рыжие волосы и вовсе делали его похожим на свирепого льва.
— Итак, господин канцлер, вы решили взять корону себе! Значит, теперь вы правитель Англии и Нормандии?
Томас воспринял это спокойно.
— Это дело аббатисы вас так разгневало, милорд?
— Разгневало? Я в такой ярости, скажу тебе, что сам схвачу раскаленное железо и выжгу тебе наглые глаза!
— Вы казните меня, даже не выслушав,
— Я же король, Беккет.
— Я хорошо это знаю, милорд.
— И ты не боишься моего гнева?
— Я боюсь только неправого дела.
— Значит, ты хочешь рассудить нас, а? Ты, Томас Беккет, купеческий сынок, хочешь быть судьей короля!
— Им может быть только Господь, милорд.
— Брось ты свою святость! Ну, Томас, моему терпению пришел конец! Ты же просто человек, а изображаешь из себя святого. Ну, я доберусь до тебя! Ох уж доберусь! Если тебе мила жизнь, отзови свое письмо папе насчет дочери Стефана.
— Это была ее воля, милорд, я только послал ее просьбу папе.
— Знаю. Здесь только одна воля — воля короля.
— Есть власть высшая.
— Ты кому служишь, папе… или своему королю?
— Правому делу, милорд.
Король умерил гнев. Ему самому странно, но сердиться долго на Томаса он не мог.