— Теперь, став герцогом Норманнским, тебе надо подумать о получении другого наследства, — сказал Жефруа.
— Имеешь в виду… Англию?
— Верно. Народ там тебя примет.
— Да, буду собираться в Англию.
— Дашь Стефану понять, что ты настоящий, законный наследник, а не его недотепа сынок Юстас.
Пока они разговаривали об Англии, небо затянули тучи, едва путники успели одеться, как хлынул дождь. Насквозь промокшие, они побежали к своим коням.
Всю ночь Жефруа метался во сне. У него случилась сильнейшая лихорадка. Генрих поспешил к отцу.
— Что с тобой?
Жефруа смотрел на сына беспомощно.
— Вот и пришла смерть, Генрих. Как он сказал.
— Ты думаешь о том предсказании? Нет, его надо повесить. Пройдет, отец. Тебя просто продуло у реки.
— Я весь дрожу, меня знобит, и чувствую, что больше в живых ты меня не увидишь. Сынок, чтобы мне не отойти без причастия, позвал бы ты лучше священника.
— Прекрати эти глупые речи. Неужели священники тебе не надоели?
— Как же без них попасть на небо, сын мой?
Генрих послал за священником. Жефруа предчувствовал свой скорый конец, торопился поговорить с сыном, предупредить об опасностях, подстерегающих молодого человека на пути выбора жены. Ведь сам он был глубоко несчастен в браке.
— Супружество — это благо, сын мой, но может обернуться проклятием. Тебе следует жениться на доброй, благочестивой женщине, которая принесет тебе много сыновей. Матильда дала мне только троих. Но моя жизнь с ней была сплошным сражением. У нас не было любви. Я на десять лет ее младше. Никогда не женись на женщине старше себя. Она будет командовать тобой.
— Я никакой женщине не позволю собой командовать, отец.
— Ты так думаешь, а получиться может по-другому. Я ненавидел Матильду, а она презирала меня. Я был еще ребенком. Мне пятнадцать лет, а ей двадцать пять, и она уже была женой германского императора. Только вообрази. Моя жизнь… наша жизнь с ней была сущим адом.
— У матери трудный характер.
— Из-за этого характера она потеряла Англию. Подумай об этом, Генрих. Веди она себя по-другому, тебе бы не пришлось сражаться за Англию. Она была бы уже твоей.
— Ничего, она будет моей.
— Я не сомневаюсь. То, что наделала мать, еще заставит тебя помучиться. Твой дед, а ее отец, понял, что она за человек, и не смог на нее положиться. Он считал, что трон должен перейти тебе. Он звал тебя Генрихом Вторым.
— Им я и стану.
— Должен стать.
— Можешь не сомневаться. Никто не сможет мне помешать добиться своего. Ни один человек, — твердо сказал Генрих, а про себя подумал: «И ты, отец. Я стану королем Англии, а Элинор будет моей королевой».