Лейбористская партия, которой известно о политическом мазохизме и о том, как остаться не у дел из-за внутренних раздоров, с редким удовольствием откинулась на спинку стула, расслабленно наблюдая, как партия тори наматывает на ритуальный меч свои собственные кишки. Консервативные депутаты старой закалки не без ностальгии, надо полагать, припоминали деньки до 1965-го, когда такие вопросы решал «магический круг»[45] и когда после «традиционной совещательной процедуры» новый лидер просто «появлялся». Кандидату А говорили, чтобы он прошелся щеткой по своему утреннему костюму перед визитом в Букингемский дворец, а кандидат Б получал инструкцию прогуляться по снежку, подышать свежим воздухом и некоторое время не возвращаться. Теперь система сделалась открытой, сумбурной и неподконтрольно-демократичной. Мало того, эта система еще больше сама себя запутывала из-за некоторых совершенно ненужных мудреностей. Чтобы выиграть при первом голосовании, кандидат должен получить не только абсолютное большинство, но также и на 15 процентов больше голосов, чем его или ее противник. Таким образом, в данном случае при отсутствии воздержавшихся миссис Тэтчер сможет победить мистера Хезлтайна с перевесом в пятьдесят или около того голосов в борьбе один на один — и тем не менее оказаться втянутой во второй тур. Во втором туре в борьбу могли включиться другие кандидаты, еще больше усложняя ситуацию и раскалывая баллотировку. Фактор 15 процентов во втором туре не задействуется, но если ни у одного кандидата нет абсолютного преимущества, противостояние опять может зайти в тупик — и таким образом вылиться в третий тур. Более того, кандидатам запрещается выходить из игры между вторым и третьим турами, и, если явное преимущество не достигается с третьей попытки, начинает действовать система, при которой голос может быть передан другому кандидату — пока наконец из трубы не заструится белый дымок.
Первые итоги голосования повергли тори в феноменальное замешательство. Никто не знал в точности, как действовала система голосования. Никто не знал, кому можно и кому нельзя было выставлять свою кандидатуру на второй тур. Те, кого не устраивал ни Хезлтайн, ни Тэтчер, должны были решать, воздержаться ли им, и, с высокой степенью вероятности, вручить, таким образом, победу Тэтчер в первом туре или проголосовать за Хезлтайна, чтобы, не исключено, обеспечить ему решающий рывок — но тогда у их собственного кандидата во втором туре не останется шансов. Консервативные члены парламента столкнулись и не только с тактическими сложностями. Следует ли им сохранить верность прошлому — премьер - министру, который вы игра! трое выборов подряд, или прагматично позаботиться о спасении собственных шкур на следующих всеобщих выборах? Результаты опросов, опубликованные перед решающим уик-эндом кампании первого тура, показывали, что если партия во главе с Тэтчер отставала от лейбористов на пятнадцать пунктов, то в случае передачи власти Хезлтай ну дефицит очков превращайся в лидирование на один пункт. Но даже — если ерзающий член парламента убеждал себя остановиться на этой пикантной позиции, где личные, партийные и национальные интересы вроде как совпадали, возникали прочие, не желающие укладываться в схему факторы. Поперечный разрез партии на тот момент выявил бы эффект слоеного пирога: кабинет публично поддерживает Тэтчер, заднескамеечники глубоко расколоты, активная часть членов партии в округах настроена протэтчеровски, пассивная — гораздо менее верноподданнически. Если вы были членом парламента от «ненадежного» избирательного округа