На сей раз настоятель не стал предупреждать Френсиса, чтобы тот не давал воли воображению. Пусть бы попробовал. Адвокат Диавола не склонен относиться с доверием даже к несомненной истине, он обязан прежде пощупать ее и засунуть персты в ее зияющие раны.
Оказавшись наедине с Френсисом, монсеньор Флаут впился в монаха весьма зловещим — так, во всяком случае, показалось последнему — взглядом.
— Я слышал, что ты частенько бухаешься в обмороки. Кто-нибудь из твоих предков болел падучей? Страдал безумием? Мутанты в роду есть?
— Нет, ваше превосходительство.
— Я тебе не «превосходительство»! — рявкнул священник. — И я сумею выколотить из тебя правду, уж будь уверен!
Слова были сказаны тоном хирурга, — мол, потребуется очень несложная операция — так, ничего особенного, просто маленькая ампутация.
— Известно ли тебе, что бумаги можно состарить искусственным путем?
Брату Френсису это известно не было.
— Известно ли тебе, что в найденных тобой бумагах имя «Эмили» не упомянуто?
— Да, но… — Френсис запнулся, не решаясь продолжать.
— Там написано «Эм», верно? Может быть, Эм — уменьшительное от Эмили…
— Я… я так и подумал, мессир.
— …А может быть, и от Эммы. Последнее, между прочим, там как раз упоминается!
Френсис молчал.
— Ну что ты на это скажешь?
— На что, мессир?
— Неважно. Просто хочу, чтоб ты знал: у нас есть доказательства, показывающие, что «Эм» — это Эмма. А Эмили Эммой не называют. Так или нет?
— Я не думал об этом, мессир, однако…
— Что «однако»?
— Ведь бывает, что муж с женой называют друг друга, как им больше нравится?
— Ты что, шутить со мной вздумал?!
— Нет, мессир.
— А ну, говори правду! Как ты нашел убежище и что это за бред про какое-то видение, якобы явившееся тебе?
Брат Френсис попробовал объяснить, как было дело, но адвокат Диавола то и дело прерывал его саркастическим хмыканьем и ехидными вопросами. Когда же монах закончил, монсеньор не оставил от его рассказа камня на камне; Френсис даже усомнился, видел ли он на самом деле старика. Может, тот и вправду ему примерещился?
Допрос велся жестко, но Френсис испытывал куда меньше страха, чем при разговоре с настоятелем. В конце концов, адвокат Диавола потерзает-потерзает да и отпустит. Настоятель же был пожизненным господином над монахом, вечным надсмотрщиком за его душой; Аркос мог карать за один проступок долгие годы подряд.
Увидев, как держится допрашиваемый под градом вопросов, монсеньор Флаут решил поумерить пыл — слишком уж незамысловатой оказалась рассказанная история.
— Что ж, брат, если ты поведал мне все и готов подтвердить свой рассказ, ты, видимо, вообще нам не понадобишься. Не уверен, что это правда, но пусть так — история твоя чересчур обыденна и даже глупа. Ты это понимаешь?