Пиршество, иначе и не скажешь.
Удовлетворенный подготовкой и уединением, он вышел из домика и несколько минут просто стоял, наслаждаясь тишиной и покоем.
Затем он открыл багажник.
— Мы дома, Кейти! Позволь мне показать тебе твою комнату.
Он подхватил ее на руки. Она дрожала, постепенно приходя в сознание, возвращаясь к боли, страху, растерянности. Ей казалось, что она плывет в холодной реке, наталкиваясь на царапающие, режущие острые глыбы льда. Красные и черные точки кружились перед глазами, вызывая тошноту. Сквозь пульсирующую боль в голове ей слышалось, как кто-то тихо напевает. Она судорожно вздохнула от обжигающей боли в руке, но воздух в легкие не попал.
Когда она задергалась, пытаясь освободиться, мурлыканье прекратилось.
— Итак, наконец-то очнулась. Ты проспала ванну, Кейти. Поверь мне, она бы тебе не помешала. Ты обделалась и воняешь просто ужасно. Неудивительно, что идиотский пес все вынюхивал.
Она попыталась сфокусироваться на нависшем над ней лице, но оно казалось слишком страшным, слишком резким. Эти глаза, эта улыбка. Кейти съежилась, отпрянула.
— Прошу прощения, не успел представиться раньше. Фрэнсис Экл, но можешь называть меня УКШ-Два.
Она взмокла от приступа страха, замотала головой, словно отрицая услышанное, но его улыбка стала лишь еще жестче, еще шире.
— Я твой фанат, Кейти! Я дам тебе эксклюзивное интервью. Главную историю твоей карьеры. Только подумай, Кейти. Ты узнаешь все, испытаешь все. — Он похлопал ее по щеке. — Я чую Пулитцеровскую премию! Разумеется, она не достанется тебе даром, но мы поговорим об этом. Обустраивайся.
Экл наклонился к ее уху и прошептал:
— Я сделаю тебе больно, очень больно, и буду наслаждаться каждой секундой твоих мучений. Подумай об этом. — Он выпрямился, снова ослепительно улыбнулся. — Ну, от возбуждения у меня разыгрался аппетит. Полежи здесь, а я спущусь вниз. Перекушу. А ты чего-нибудь хочешь? Нет? — Он засмеялся собственной шутке и слезам, потекшим по ее щекам. — Скоро увидимся.
Боже, как чудесно делать что-то нормальное, что-то забавное. А еще лучше слоняться по питомнику, болтать с соседями. Фиона вдруг поняла, как изолированно жила последнюю неделю, насколько была привязана к дому.
Как же ей не хватало прогулок, простых повседневных дел, случайно подхваченных сплетен. Ей даже понравилось выбирать деревяшки и железяки вместе с Саймоном.
В питомнике Саймон мужественно отвергал предложенные ею цветы или пожимал плечами, выражая согласие… пока она не зависла над георгинами.
— Бери любой. У каждого есть стебель, листья, лепестки.