Как только Фиона почувствовала, что приблизилась к точке невозврата, что еще немного — и отступление будет болезненным, она просунула руку между ними и оттолкнула его.
Но Саймон не остановился. Ее трепещущее сердце бешено заколотилось. Упрямец, подумала Фиона, сожалея о том, что его упрямство кажется ей столь возбуждающим. И толкнула сильнее.
Он отступил. Чуть-чуть. Их взгляды снова встретились.
— Оцените это.
— О, вы определенно заслужили высшую оценку. Поздравляю. Но время игр истекло. Я должна спланировать занятие и… у меня много дел. Так что…
— Так что до встречи.
— Да. И не забывайте работать над основами. Бросайте палки. Много палок.
— Я помню.
Когда Саймон вышел из дома, Фиона энергично выдохнула, взглянула на Ньюмена.
— Уф.
Сам виноват, думал Саймон, загружая Джоза в машину. Нет, это она виновата. Она виновата больше. Обнимала его, терлась об него, улыбалась ему. И что, черт побери, должен делать мужчина в подобной ситуации?
Он не ожидал от Фионы ничего подобного. Она чуть поддалась, чуть приоткрылась, и ее почти неуловимая, сдержанная сексуальность соскользнула, обнаружив под тонкой пленкой жаркий огонь.
Теперь он хочет ощутить этот огонь. Он хочет ее.
Саймон взглянул на щенка, блаженно уткнувшегося носом в двухдюймовую щелочку приспущенного бокового стекла.
— Лучше бы я продал ей этот чертов шкафчик!
Он включил радио на полную громкость, но это не отвлекло его от мыслей о Фионе. Он решил воспользоваться собственным «упражнением» и начал мысленно проектировать винный шкаф, подходящий именно ей.
Может, он сколотит Фионе этот проклятый шкаф, а может — нет. Но будь он проклят, если не вернется, чтобы узнать ее получше.
Поездка к ветеринару неизменно превращалась в трагикомедию и требовала упорства, выносливости и неистребимого чувства юмора. Чтобы облегчить себе жизнь, Фиона всегда записывала всех трех своих собак одновременно и на конец рабочего дня.
Такой порядок также позволял ей и ветеринару, ее подруге Мэй Фунаки, немного отдохнуть и расслабиться после тройного подвига.
При крохотном росте в пять футов два дюйма Мэй — с ее иссиня-черными волосами, обрамляющими золотистые щеки, и кокетливой челкой над экзотическими глазами — казалась нежным цветком лотоса, ожившим мультипликационным романтическим персонажем. Ее мелодичный голос успокаивал как четвероногих пациентов, так и их хозяев. А еще Мэй могла перепить здорового мужика и крепко выругаться на пяти языках.
Фиона ее обожала.
Ветеринарная клиника доктора Фунаки разместилась в ее же доме на окраине Истсаунда. Мэй помогла Фионе взгромоздить семидесятипятифунтового дрожащего Пека на стол в смотровой. Пес, бесстрашно пробиравшийся по дымящимся развалинам в поисках жертв землетрясения в Орегоне, без устали искавший заблудившихся, раненых и мертвых в жуткую бурю, проливной дождь и палящий зной, боялся уколов.