— Она — ангел, Рафаэль! Я не встречал более красивой и сладкой женщины.
— Пощади мои уши, — резко прервал его Рафаэль. — Нет и не может быть ангелов среди женщин. — И с вызовом добавил:
— Ни одной!
С упрямым выражением на лице Себастиан все равно повторил:
— А она — ангел! И я все равно на ней женюсь!
— Не жди моего благословения, — не менее упрямо парировал Рафаэль. — Я желаю тебе крепкого здоровья и умения избежать семейных уз, придуманных самим дьяволом для ловли легковерных душ.
В словах Рафаэля было столько горечи, что это не могло не тронуть Себастиана. Он вспомнил Консуэлу и решил, что у Рафаэля есть веские причины для таких суждений.
А Рафаэль, слегка раскаиваясь за свою резкость, спросил:
— Когда ты собираешься жениться — в Сан-Антонио? Или по этому случаю возвратишься в Новый Орлеан?
Себастиан заерзал на стуле, он явно колебался, стоит ли продолжать.
Рафаэль, видя это, открыто высказал свои подозрения:
— Мне кажется, что твоя леди не свободна. А может быть, она относится к типу женщин, которые ищут нового мужа, не отпуская на всякий случай прежнего?
Зеленые глаза Себастиана начали наливаться гневом, и он нарочито вкрадчиво сказал:
— Умоляю тебя, Рафаэль, затормози. Даже тебе я не могу позволить говорить о ней в таком тоне.
Брови Рафаэля от удивления взлетели вверх, в серых глазах появилось изумление:
— Неужели эта женщина так много значит для тебя?
Себастиан твердо ответил:
— Ты даже себе не можешь представить. Она замужем, но, мне кажется, нельзя назвать этот брак счастливым. Я буду изо всех сил стараться изменить ситуацию.
Наступила неловкая тишина, оба мужчины потягивали виски и не произносили ни слова.
Любой, поглядев на них, сразу же определил бы, что они одного корня. Оба были высокими, мускулистыми, жгучими брюнетами, и еще их объединяло независимое выражение лица. И все-таки были и различия. Лицо Рафаэля было тверже, выражение его было скорее жестоким, и это подчеркивала бронзовая кожа, задубленная техасским солнцем и ветрами. От глаз расходилась сеть мелких морщинок, в которые солнце не сумело проникнуть.
Себастиан был светлее и доброжелательнее, в его глазах было больше энергии, а у Рафаэля они были ледяными и непроницаемыми.
И еще улыбки у этих двоих были разными, хотя губы, полные и красивые, были похожими. Себастиан улыбался легко и открыто, а Рафаэль криво и загадочно.
Сделав очередной глоток виски, Себастиан спросил:
— А что, собственно, ты тут делаешь? Ты пока не сказал ни слова об этом. Рафаэль усмехнулся:
— Помнишь Лоренцо Мендозу — кузена Консуэлы?
Себастиан кивнул, и Рафаэль продолжил: