— Все-таки как хорошо дома! — сказала Доминик, сидя вечером того же дня в гостиной родительского дома.
Уже не меньше часа она рассказывала отцу и матери про свою жизнь в Лондоне, про Джейн Пауэрс и свою работу в галерее «Тейт»… Имя Сиднея Харпера не было упомянуто ни разу, хотя она и не скрыла от них, что познакомилась с его матерью и дважды была у нее в гостях.
— А есть ли какие-нибудь шансы, что полиция найдет картину? — поинтересовался менеер ван Блоом.
Доминик напряглась.
— Я краем уха слышала, что шансы есть, но толком ничего не знаю, — поспешила она закрыть тему.
— А мистера Харпера ты часто видела? — спросила мать.
— Буквально пару раз, — сказала Доминик как можно небрежней. — Он очень занятой человек, весь в работе.
— Я обязательно позвоню ему, надо же поблагодарить человека за то, что он был так добр к тебе… — улыбнулся отец.
— Не надо ему звонить. — Доминик произнесла это очень тихо и спокойно, но так твердо, что отец не стал задавать ей никаких вопросов и молча согласился. И только мать внимательно посмотрела на дочь. Она отметила темные круги под глазами Доминик и взгляд, который иногда без всякой на то причины вдруг делался неподвижным и пустым…
— Ладно, — улыбнулась Доминик, — теперь вы рассказывайте, как здесь идут дела. Наверное, работы невпроворот, ведь через несколько недель надо открывать экспозицию.
— Работы, как всегда, хватает, — рассмеялся менеер ван Блоом. — Но особой спешки нет.
— Я готова включиться хоть сейчас, — сказала Доминик, потом гордо добавила: — Знаешь, какая я теперь умная и ученая!
— Не сомневаюсь, что ты умная и ученая, — перебил ее отец. — Но повторяю еще раз — особой спешки нет.
Он, как и мать, заметил, что дочь выглядит уставшей и даже измученной, но приписал это более естественным причинам.
— Похоже, за последние три недели тебе пришлось изрядно потрудиться, так что первым делом ты должна как следует отдохнуть. Несколько дней можешь спокойно побездельничать. С завтрашнего дня будешь ежедневно гулять по своему любимому пляжу и дышать свежим морским воздухом…
— Я спокойно могу гулять по утрам, а после завтрака заниматься делами.
— Можно подумать, что ты никуда не уезжала, — улыбнулась мефрау ван Блоом. — А ведь тебя не было почти месяц…
Хорошо бы я действительно никуда не уезжала, горько подумала Доминик. Ничего, я заставлю себя забыть обо всем. Главное, побольше работать и уставать так, чтобы ложиться вечером в постель и сразу засыпать, и тогда мне не будет сниться ни Лондон, ни Патрисия, ни Сидней Харпер.
Покинув Доминик у стойки таможенного досмотра, Сидней не оглядываясь стал пробираться к выходу из аэропорта. На улице его уже ждал Эндикот, который сдержанно, но тепло приветствовал хозяина.