— Почему не во Францию? — насмешливо спросил один из советников.
— Бог с вами, Сезан, — поморщился Амистад, — вы видите, что там творится? Франции хватает собственного вина, а когда оно заканчивается, его с успехом заменяет кровь. Иногда мне кажется, что там не видят разницы и пьют одно вместо другого.
— Вы, как всегда, несправедливы. Могу ли сказать я, ваше величество?
Альваро махнул рукой, разрешая.
Советник поднялся. Его звали Франсуа Сезан — единственный член совета, который носил не испанское имя. Француз по матери, после ее смерти он принял имя ее семьи, чем весьма удивил и обидел местную аристократию. Однако для выдворения его из совета следовало найти более веский повод, а Сезан этот повод все никак не желал предоставлять. Он клялся в верности королевской семье и ни в чем порочащем никогда замечен не был, кроме своей чрезмерной любви ко второй родине — Франции.
Сезан был уже немолод, лет сорока пяти, и впечатление производил самое что ни на есть благоприятное: подтянутый, с благородно седеющими волосами, с осанкой военного и взглядом горного орла. И тем не менее Рамиро его не слишком любил. Например, за то, что уже некоторое время Сезан слишком уж наглядно демонстрировал свою любовь к Франции. Намеки превратились в открытые предложения; наверняка и сейчас без этого не обойдется.
Не обошлось.
— Есть одно быстрое решение проблем. Принятие консульского режима.
— Помилуйте, нам его никто не предлагает! — скривился Амистад, упорно не желавший садиться — так проще топить политического противника.
— Никто не запрещает и попросить его. — Сезан на министра не смотрел, обращаясь прямо к королю. — Стоит отправить посольство к первому консулу, и я уверен, что вопрос быстро решится.
— Вы хотите получить здесь революцию? И трехцветные розетки на шляпы? Мадам Гильотина не гостила на Фасинадо — вы желаете пригласить ее на бал?
— Отчего вы все драматизируете, Моралес? — наконец обратился к нему напрямую Сезан. — Вам мерещатся всякие ужасы, как в бабушкиных сказках. Но нынешний французский режим кардинально отличается от безумия революции. Бонапарт навел порядок не только в своей стране, но и в части Европы, где гуляли возмутительные и опасные волнения. Подумайте сами, что плохого принес консульский режим за эти два года? Вандея смирена. Карно, Лафайет и многие другие возвратились во Францию. Разработана Конституция. Благодаря Бонапарту остальные монархи могут чувствовать себя в безопасности. — Он повернулся к Рамиро, сидевшему, откинув голову на спинку кресла. — Ваше высочество, вы ведь встречались с его величеством Людовиком I Бурбоном, нынешним королем Этрурии? Доволен ли он своей участью?