— Кофе готов! — провозгласила Сюзан и поставила ему одну чашечку. Другую взяла себе и сделала глоток. — Так я не поняла, что там насчет лошадей?
— Увидишь, — загадочно ответил Этьен.
Сразу после завтрака они отправились в березовую рощу, примыкавшую к поместью и входившую во владения Этьена. Оставив машину у развилки, они вышли и направились к опушке. Здесь Сюзан была впервые. Вокруг не было ни души, но тропинка была утоптанная, да и Этьен шел уверенным шагом, явно зная, куда направляется.
В конце концов, ему видней, решила Сюзан, пробираясь вслед за ним сквозь густой кустарник.
Этьен вдруг резко остановился.
— Подожди меня здесь, — произнес он и, не дожидаясь ее реакции, направился куда-то, скрывшись за деревьями.
Сюзан не знала, что и думать. Его шаги затихли в отдалении. Ей показалось, что она слышала, как он что-то сказал, но не ей — ему ответил мужчина. Затем раздался скрип, послышались шаги, и еще через минуту Этьен вырос перед ней.
— Закрой глаза, — заговорщическим тоном произнес он.
Сюзан была в полном недоумении, но повиновалась.
Она услышала шорох прошлогодних листьев под его и еще чьими-то ногами! Или ей показалось?
Что-то мягкое ткнулось ей в лоб. Собака? Да нет, таких больших собак не бывает.
— Можешь открывать! — услышала Сюзан голос Этьена.
Лошади!
Вороной и гнедой жеребцы стояли перед ней. Этьен привел их под уздцы, и они стояли перед ней все трое: Пегас (так звали гнедого коня), Мунлайт (это вороной) и Этьен. Гривы их трепал ветер, волосы Этьена тоже развевались. Он похлопал вороного по спине. — Ну как, нравится?
От восторга Сюзан потеряла дар речи. В далеком детстве у нее была своя лошадь. Линии, так ее звали. Они не чаяли друг в друге души. Отец не разрешал Сюзан скакать во весь опор. Ей и самой нравилось неспешно ехать по лесу верхом, чувствовать себя такой большой, чуть ли не выше деревьев, размышлять о своем. Они часто вот так ездили с отцом и болтали. Он рассказывал ей про свою работу.
Но как-то раз с Линии случилось нечто странное. То ли жара так на нее подействовала, то ли Сюзан чем-то ей не угодила, но где-то в самой гуще леса она скинула ее, да так, что она вся вымазалась в грязи и едва не угодила в овраг. Поднявшись наконец с земли, Сюзан обнаружила, что одежда превратилась в лохмотья, а колено нестерпимо болит.
К счастью, в этой поездке ее тоже сопровождал отец. Он не успел далеко уехать. Слабым голосом она позвала его, он тут же вернулся и, засучив брючину, осмотрел ее ногу. Его диагноз позже подтвердил врач: перелом! Сюзан уже забыла, как ее тогда доставили в больницу, но твердо знала одно: с тех пор, как она ни упрашивала отца, больше на лошадь ей сесть не удалось.