— Вы считаете, что он больше никогда не вернется? Нет, я точно умру! Так и вижу, как все они собираются в гостиной после моей смерти. Эдгар и Изабелла рыдают. Даже Хиндли проронит слезинку. А Хитклиф! Разве он не будет убиваться, видя меня в гробу с навеки закрытыми глазами…
— Эка куда тебя занесло, мисс! Послушай-ка. — Грета стряхнула руку Кэтрин и стала выжимать очередную половинку лимона. — Ум у тебя помутился с голодухи, вот что я скажу. Никто не помрет в этом доме! Потому что ровно через час сюда прибудет фрау Энтуистл! — С этими словами Грета усадила Кэтрин на стул и ткнула пальцем в хлеб, проделав в джеме ямку. — Ешь, кому говорят!
— Я не могу!
Грета слизнула джем с пальца.
— Ешь, или вылетишь на улицу!
Кэтрин взяла ломоть хлеба, поднесла ко рту, но есть не стала. Глаза ее сузились, и она подозрительным и безумным взором уставилась на Грету.
— Думаешь, я не знаю, кто ты? Только колдунья могла предсказать, что Хитклиф сбежит! — Глаза ее затуманились. — Я насквозь тебя вижу, ведьма! Собираешь удары грома, чтобы обрушить их на коровник и поубивать весь скот! Да такая, как ты, одним взглядом колодец может отравить!
Словно насылая на Кэтрин проклятие, Грета вытянула мощную руку и ткнула в гостью пальцем:
— Ешь!
В тот же миг раздался стук в заднюю дверь. Стучали так громко и яростно, что Грета даже подпрыгнула, а у Кэтрин затряслись руки.
— Он знает, что ты здесь? — спросила Грета.
— Где?..
В дверь колотили все сильней. Грета отбросила кожуру лимона, схватила Кэтрин под мышки и рывком подняла со стула. Потом затолкала гостью в свою спальню, которая находилась между прачечной и кладовой — запретной зоной для детей. Повернула в замочной скважине старый длинный ключ и заперла Кэтрин. Если бы она тогда знала, что лучше всего будет выпустить Кэтрин! Но в Грете взыграл материнский инстинкт, ей хотелось защитить полубезумную девчонку. И потом, бешеный стук в дверь напомнил ей о временах, когда эсэсовцы ломились к ней в поисках спрятавшихся в деревне евреев.
Каминные часы пробили два. Грета подбежала к двери, отдернула постиранную и выглаженную занавеску, закрывающую окошко, и увидела за стеклом лицо молодого человека. Впалые щеки, смуглая кожа, вьющиеся черные волосы. Тут же пришла мысль, что он из цыган, на которых тоже охотились фашисты во время войны. Он смотрел на нее круглым темным глазом и ударял по стеклу тонкой веткой.
— Открывай, женщина! — Даже через стекло было отчетливо слышно каждое его слово. — Кэтрин!
Неожиданно Грета услышала, как распахнулась дверь парадной. Кто-то с топотом бежал к кухне, крича: