С этими мыслями я задремала и проснулась оттого, что кто-то потряс меня за плечо. Флоренс достала пачку сигарет из нагрудного кармашка, ловким щелчком выбила одну и вертела в пальцах, не закуривая.
— Просыпайся, дорогуша! Тебя ждет доктор Келлер. Пора на ночные посиделки.
Я не поняла, что она имела в виду, но послушно последовала в коридор, а оттуда — в комнату для групповых занятий. Толпа девочек в пижамах уже сгрудилась вокруг доктора Келлера, на котором красовался оранжевый кожаный пиджак. Пятнадцать девочек, многих из которых я не видела прежде, пытались привлечь к себе его внимание. Никто не выглядел сонным, ничто не напоминало о том, какая заварушка произошла здесь сегодня днем. Одна из ночных дежурных медсестер, неулыбчивая пожилая полячка Жозефина, протянула доктору Келлеру какие-то бумаги и указала, где расписаться. Девочки еще плотнее окружили доктора.
— Так, девочки, давайте по очереди! — сказал Келлер и улыбнулся.
К нему тут же подскочила Джеки. Я не понимала, почему ее не отправили в карцер, как Кристину.
— Я вела себя очень хорошо, док. Нельзя ли получить разрешение позвонить? Ну пожалуйста!
— Так. Похоже, глазки у тебя повеселели. Тебе уже лучше?
— О, гораздо лучше!
— Рад это слышать. — И с этими словами он протянул ей небольшой лист бумаги, потом погладил Джеки по голове. — Держи, солнышко.
— Это нечестно! — взвилась Мария. — Ложки надо заслужить!
— Ложки-поварешки! — усмехнулся Келлер.
— Ложки-поварешки! — льстиво подхватила Джеки.
Флоренс покачала головой и пробормотала себе под нос:
— Эту Пегги надо гнать отсюда пинком под зад!
Я понятия не имела, как должно строиться нормальное психиатрическое лечение, но даже мне показалось, что все это действо отдает фальшью.
Жозефина затянулась и невыразительным хриплым голосом протянула:
— Так, девочки! Построиться! — Она махнула рукой с дымящейся сигаретой в сторону холла. — В одну шеренгу!
Все бросились строиться и замерли, ожидая приближения доктора Келлера, — с таким трепетом и нетерпением детишки ждут Санта-Клауса. Некоторые вставали на цыпочки, другие скрещивали пальцы на удачу. Я пристроилась в самом конце шеренги и наблюдала, как доктор раздает привилегии тем, кто вовсе этого не заслуживает. Остальным он говорил, что по указанию Элеонор изменит им схему приема лекарств. Привилегии были просты: пропуск в больничный кафетерий, телефонный звонок, визит родственников, отпуск домой на выходные (впрочем, последней привилегии не получил никто, хотя Дженнифер униженно умоляла отпустить ее домой хотя бы на пару часов). Когда пришел мой черед, Келлер демонстративно отступил на шаг — он прекрасно помнил нашу последнюю встречу, когда меня оформляли в отделение. Я залилась краской от смущения.