И все же роль жертвы была не той, для которой она была рождена; даже только вступая на путь любви, она не была пассивной. Тесса требовательно протянула руку и притянула его голову к себе для поцелуя, ловя тихую усмешку, которой он отреагировал на ее ласковую тиранию.
Он наклонил голову, его губы коснулись ее губ. Только это, и не больше. Легчайшее прикосновение языка к изгибу ее плеча, от которого ее трепет усилился.
Ее руки блуждали по его спине, губы открылись широко для вторжения его языка, ее бедра подались вперед, чтобы принять его, приглашая войти. Он не делал ничего, только целовал ее, поднимаясь по спирали ощущений, а Тесса отвечала ему, вбирая в себя неповторимую чувственность этого момента, сладко извивалась под его неукротимым напором.
Его грудь коснулась ее груди, дразня ее жесткостью волос, щекоткой прикосновений. Ее руки нетерпеливо провели по его спине, ногти готовы были вонзиться в покрытую испариной кожу. Снова ее бедра качнулись вперед, ноги раздвинулись шире, сердцевина ее жара приглашала, завораживала, манила. Он ласково погладил шелковистые волосики — мягкое движение, заставившее ее снова задрожать.
Когда он вошел в нее, медленно скользя внутрь, ее ногти вонзились в его кожу так сильно, что он вздрогнул. Джеред нетерпеливо вошел совсем глубоко и полностью растворился в чудесном жаре ее тела.
Он вышел из нее, и она вздохнула, вся во власти наслаждения. Джеред наклонился и поймал ее грудь, дразня губами соски. Когда он снова погрузился в нее, она вздохнула и тихонько застонала.
Его губы зарылись в мягкие влажные пряди волос на ее виске.
— Тесса! — Ее имя казалось произнесенным как ласка или мольба. — Тесса!
Потом он снова стал ритмично двигаться, и она издала тихий нежный звук, природа и инстинкт заставляли ее бедра двигаться к нему навстречу, когда он отстранялся, соблазняя его, когда он возвращался.
Теперь она всхлипывала — настойчивые звуки, сводящие его с ума, забирающие остатки сдержанности. Она не могла знать, как сильно он хочет познать ее до конца, заставить ее плыть в этом чувстве, вновь и вновь испытывая настойчивое вожделение, неземную страсть.
Джеред наклонил голову, стал целовать и сосать ее грудь, заставляя ее стонать — умоляюще и одновременно требовательно.
Он обрушился на нее, касаясь ее лона, погружаясь в нее с неистовой страстью. Он чувствовал, как она взрывается, ее вздохи превратились в тихий стон, конвульсивная дрожь сделала теснее канал, который окружил его плоть, сжал с жадным трепетом, приглашая его сдаться, подчиниться природе.