К чему эти воспоминания? Он вовсе не взывал к ним, они сами просачивались как известковый раствор между кирпичами, удерживая их вместе, но не меняя форму.
Самыми болезненными воспоминаниями были самые свежие, меньше всего затуманенные временем или расстоянием. Тесса. Женщина, которая часто вела себя как ребенок.
«Я вот тут подумала, что было бы интересно стать мужчиной. Всего на один день. Даже на час. Избавиться от корсета. Грязно ругаться и плеваться, пить бренди в большом количестве. Рассказывать непристойные истории и смеяться сомнительным шуткам.
— Таково ваше мнение о мужчинах?
— У меня очень много мнений о них, и они варьируются в зависимости от конкретных персонажей. Вы думаете, это потому, что у меня шесть братьев? Значит, мне надо иметь шесть точек зрения? Или семь, считая вас?»
«Вы думаете, Томас Пейн был прав, Джеред? Что монархия и аристократия не продержатся больше семи лет ни в одной из просвещенных стран Европы?»
«Почему, по-вашему, у птиц только две ноги, Джеред, а не четыре? Или их крылья на самом деле — это ноги в перьях?»
«Джеред, моя портниха сказала престранную вещь. Вы знали, что такое на самом деле черный цвет? Он — комбинация всех цветов. А белый — это отсутствие цвета. Правда интересно?»
«Почему, вы думаете, шелк такой чудесный на ощупь? Он же не должен казаться таким, если знаешь, что все эти маленькие червяки должны были умереть ради него».
«Любопытство — вот твое настоящее имя, Тесса. Слишком наивна. Был ли я когда-нибудь таким любознательным, таким простодушным? Да. Когда-то. Очень давно».
Неужели в ту ночь она была права?
Вопрос, который он задавал себе уже слишком много раз.
«Всякий раз, когда мы счастливы, в следующее мгновение вы делаете что-то ужасное, чтобы снова оттолкнуть меня».
Он прошел в свою гостиную, не находя себе места. «Неудивительно, Джеред. Ты тычешь и колешь себя словами, которые остры как кинжалы». Невольный приступ честности, вот как это называется. И все же он не мог выпить достаточно, чтобы утопить в вине эти тревожащие его вопросы. Он-то должен знать, ведь уже пытался отыскать на них ответы. Когда Тесса лежала в своей спальне, родители охраняли ее дверь, а он оставался в своей комнате и пил.
Это было бесполезное занятие. Хотя и приносило облегчение на какое-то время. «Еще одно прегрешение, дядя? Еще одна черта, которую я перешел?»
Он отпустил Чалмерса. Эта ночь была холодная, из тех, что не располагают к поездкам. Ледяной ветер заставлял дрожать даже в самых теплых каретах. Да и не было никаких мест, куда он хотел бы поехать. Эдриан в чем-то прав, большинство развлечений в последнее время бледнели в сравнении с его собственными воспоминаниями.