Но через несколько минут он опять затянул про свою ромашку.
Я помню, ему прислали откуда-то из глуши стихотворение, написанное комсомольцами. В этом стихотворении такая строфа:
И граждане и гражданки,
В том не видя воровства,
Превращают ёлки в палки
В день веселый рождества.
Его очень радовало это четверостишие.
Вера Инбер напечатала в газете стихи:
Посмотрю на губы те,
На вино Абрау,
Что ж вы не пригубите
Мейне либе фрау?
Владимиру Владимировичу понравилась рифма. Он сказал:
— Подумайте, Норкочка, это — очень здорово! Никак не ожидал такого от этой дамочки.
Очень высоко Маяковский ставил Пастернака, но говорил, что творчество Пастернака чересчур индивидуальное.
Пастернак пишет только для себя. Он очень талантлив, у него интересные ассоциации и ходы мысли, но Пастернак никогда не будет доходчивым и доступным для масс.
Владимира Владимировича приводила в неистовство лень, халтура, пошлость. Он возмущался, я помню, Уткиным и Молчановым[16]. Говорил, что это люди не без способностей, но что они сладко пересюсюкивают свои маленькие "чувственята" и довольствуются легким успехом у "барышень", не заботясь и не волнуясь о том, к чему такой творческий путь приведет в дальнейшем.
Ценил Юрия Олешу, автора "Зависти", за богатейшую фантазию, романтичность и яркий язык, но говорил, что презирает его за образ жизни. Маяковский готов был поручиться, что из Олеши ничего не выйдет: все поведение Олеши очень показное. Олеша считает, что, написав одну хорошую книжку, он уже достиг вершин и что его в достаточной мере не понимают, не ценят. А это наиболее легкий путь: таскаться по кабакам и кричать, что он непризнанный гений, вместо того чтоб сесть за черную работу и делать из себя писателя. А жаль, говорил Владимир Владимирович, возможности у него большие.
Но наравне с суровостью ко всему тому, что он считал дурным, Маяковский был очень чуток к хорошим книгам и вообще к литературным удачам своих товарищей.
Хорошие стихотворения его очень радовали.
Я помню, он восторгался стихотворением Светлова "Гренада" и сказал о Светлове такую фразу:
— Этот мальчик далеко может пойти.
Владимир Владимирович очень ценил поэта Асеева. Говорил, что Асеев — большой, хороший мастер. А как-то даже сказал про Асеева, что Асеев без пяти минут классик.
Владимир Владимирович ценил Северянина, которого он считал талантливым словотворцем. Маяковскому, например, нравилось придуманное Северяниным слово — "вмолниться".
Моя дежурная адъюнтесса
Принцесса…
Вмолнилась в комнату быстрей экспресса…
У Северянина, говорил Владимир Владимирович, стоит поучиться этому искусству многим современным поэтам.