Джофри стал популярен в селении с того самого утра, как с повязкой, белеющей на лбу, в голубом сюртуке, с еще несмытыми пятнами крови, расхаживал по поселку, отдавая все оставшиеся силы и энергию работам по укреплению и обороне. Отчасти эта популярность объяснялась тем, что он приехал предупредить нас. В какой-то степени так оно и было, потому что, мчась на бешеной скорости в надежде, что слухи о новом селении к западу от Форта Аутпоста, окажутся справедливыми, он в конце концов совершенно случайно наткнулся на нас. И еще для всех, как и для меня самого, он обладал особой притягательностью, свойственной всем чужестранцам. В нем все было необычно. Его манера говорить, щелчком сбрасывать пылинку с грязного сюртука, смеяться, откидывать прямые волосы с квадратного лба, даже его повязка выделяла его. И еще, что было сразу же замечено в нашем обществе, — вне всякого сомнения, он был джентльменом. И это было главное, что определило его популярность. Не хвастаясь, я смею утверждать, что по рождению своему был единственным, кто до его появления мог претендовать на это звание в Зионе. Но мои претензии сводились на нет, так как я своими руками выполнял разнообразную работу простых людей — пилил дрова, ковал железо, ухаживал за лошадьми, работал в поле. Джофри Монпелье просто отдавал приказы, и покорность, с которой ему подчинялись, поражала меня. Постепенно я приходил к выводу, что если хозяин приветлив и благожелателен, если принимает близко к сердцу заботы своих людей — или просто создает такую видимость — людям нравится подчиняться. Я понял, что Зиону не хватало жесткой руки хозяина. Натаниэль умер, а я не смог полностью заменить его. Но еще я понял, что у Джофри Монпелье, кроме властности, было неотразимое обаяние. Когда его спрашивали с испугом в голосе, были ли индейцы, разорившие Диксонвиль, похожи на тех, которые мирно разгуливали по Салему, он отвечал:
— О нет, они намного грязнее. Они никогда не подкрадываются с подветренной стороны. Воняют, как скунсы.
И это успокоительно действовало на людей. Это было как раз то, в чем мы нуждались. Если уж опасность настолько реальна, что пришлось устанавливать посты у Прохода и мельницы, и к западу от хозяйства Эли, очень важно, чтобы страх не приобретал размытые очертания неизвестности.
— Они представляют отличную мишень благодаря индейской боевой раскраске. Они предусмотрительно рисуют эту чертову точку ярко-желтой охрой прямо посредине лба.
Вот он, ободряющий поворот мысли: не что-то пугающее, а нечто, куда можно целиться. Думаю, что даже Эли простил ему эту «чертову» точку. Неделя прошла без происшествий. Дом собраний был забит провизией, и все жители были готовы переселиться туда при первой же угрозе. Глина, которой мы обмазали стены, уже застыла. Диксон мог сидеть в постели, опираясь на подушки, и даже по утрам некоторое время проводил в кресле-качалке, которое мы втащили на второй этаж. Мистер Томас совершал обходы, предупреждая всех, что отсутствие на собрании грозит засухой, так как дождь идет всякий понедельник, когда совершается молитва полным составом прихожан.