Второй раз за утро поднос едва не выпал из рук Хани.
— Как ты здесь очутился?
— Вошел через черный ход. Видишь ли, я не собирался возвращаться домой. Давай я помогу тебе управиться с посудой.
— Спасибо, тебе нельзя долго стоять, да тут и убирать особенно нечего. А тебе известно, что значит злоупотреблять гостеприимством.
— Да, Медок. Я не стану это делать. — Он поднялся.
Хани попятилась. Джерри усмехнулся.
— Снова ведешь себя, как нервная барышня? — Он шагнул вперед, и Хани едва не бросилась бежать.
Она держала перед собой поднос как щит. Нервная барышня, надо же! Кровь стучала у нее в висках, во рту пересохло.
Джерри осторожно взял поднос из ее рук и поставил его на стол.
— У тебя слишком страстная натура, Медок, чтобы корчить из себя ледышку.
— Ледышку? Ах так? Ну что ж, я тебе покажу ледышку, грубиян ты толстокожий!
Хани так неожиданно бросилась к нему на шею, что он даже слегка пошатнулся, но устоял. На мгновение в его серебристых глазах мелькнула вспышка удивления — или это было удовлетворение? Обеими руками она обвила его шею и крепко прижалась к полураскрытым в ожидании губам, вложив в поцелуй все свои противоречивые чувства. Страсть, растекающаяся по ней от горячего отклика Джерри, потрясла Хани до глубины души. Она застонала, внутри нее разгорался пожар. Жадно прильнув к его губам, она позволила его языку плавно продвигаться в зовущие глубины рта. Сладкая истома охватила ее, стирая из памяти все, что сдерживало ее, все их различия и противоречия, так раздражавшие ее ранее. Хани забыла и о том, что этим своим порывом пыталась что-то доказать.
Наконец она оторвалась от его губ и чуть слышно прошептала:
— Ну, теперь ты наконец уедешь домой?
— Ни за что на свете, — ответил Джерри. — О таких поцелуях мужчина может только мечтать.
— Так целуются ледышки?
— Не уверен. Надо повторить, чтобы я смог разобраться.
Хани улыбнулась одним уголком рта. Джерри вновь крепко прижал ее к своему крепкому мускулистому телу и склонил к ней голову. Объятия его были настолько горячи и неистовы, что у Хани перехватило дыхание. Не отрываясь от ее губ, Джерри опустился на стул и притянул ее к себе на колени. Ласкающая рука беспорядочно блуждала по ее телу, изучая каждую линию, каждую впадинку, стремительно поднялась от талии вверх и прикоснулась к упругой груди, которая в тот же миг напряглась и затвердела.
По позвоночнику пробежала дрожь, заставив ее тихо всхлипнуть, и она покорно прильнула к его плечу. Все мысли смешались у нее в голове. Невозможно было больше сдерживать волну чувств и эмоций, поднимающую ее все выше и выше. Вновь промелькнула странная мысль, что находиться в его объятиях ей предназначено самой судьбой.