Итальянский ресторан, куда привел ее Дэвид, располагался на усаженной липами улице в районе Сан-Франциско, который он назвал «Авеню». Это было небольшое, скромное с виду здание, однако блюда, которые им подали, были так изумительны, что Бритт не удивилась, вспомнив слова Стеллы о том, что в этом ресторане никогда нет свободных мест. Очевидно, Дэвид был здесь завсегдатаем. Не только шеф-повар, но даже сам владелец подошли, чтобы поинтересоваться его мнением о спагетти в томатном соусе и филе судака. Оба блюда Дэвид нашел превосходными.
Узнав, что Бритт только недавно приехала в Сан-Франциско, он предложил познакомить ее с местной ночной жизнью, что, по его мнению, было легче всего сделать, посетив ряд маленьких бистро. Именно этим они и занялись после обеда, начав экскурсию с молодежного диско-клуба и закончив ее посещением фешенебельного бара в престижном районе на холме.
— Таков весь Сан-Франциско, — заметил Дэвид, когда они вышли из бара. — Где-то на грани между респектабельностью и распутством. В этом городе, как и во всем нашем обществе, хорошее мешается с дурным. Здесь встречаются самые различные стили жизни, и если вы достаточно мудры, то вы спокойно отнесетесь к этому. Но надо иметь мудрость, чтобы не вынести поспешных суждений. Ведь в конце концов все эти люди — такие же Божьи создания, как и мы… — неожиданно серьезно заключил он.
В последующие дни Дэвид не переставал удивлять Бритт. То он вел ее на чопорный званый обед в особняк начала века, располагавшийся на самой фешенебельной улице Сан-Франциско, то вдруг приглашал на чей-то день рождения, который праздновался в непритязательном баре на побережье, то вдруг объявлял, что сегодня они отправятся ни много ни мало на боксерский поединок во дворец спорта, а то неожиданно предлагал послушать «Богему» в оперном театре.
Где бы они ни появились, он чувствовал себя как дома. Бритт, которая сама не отличалась общительностью, как-то сразу обратила внимание на эту черту Дэвида, а также на то, насколько разнообразен и широк круг его друзей. Сюда входил и полицейский регулировщик, управлявший движением на Маркет-стрит, который однажды, подойдя на перекрестке к их машине, нисколько не смущаясь, хлопнул Дэвида по спине и рассказал рыбацкий анекдот, и увешанная драгоценностями престарелая вдова, именовавшая его «юный Джордан» и, по-видимому, путавшая молодого человека с его отцом. В ответ на это замечание Бритт Дэвид рассмеялся и объявил, что он, подобно хамелеону, приобретает окраску тех, с кем общается.
Бритт ничего не возразила, однако про себя подумала, что дело не только в этом. Люди охотно общались с Дэвидом потому, что от него исходило какое-то душевное тепло. Он всегда искренне интересовался делами своего собеседника, и Бритт невольно сравнивала его с Крейгом, который своей чопорностью словно отгораживался от всех глухой стеной.