Он перевел подозрительный взгляд с брата на Флоренс и только сейчас понял, что та одета. Каким же это образом, если еще вчера она чуть не плакала от невозможности управиться самостоятельно? Нет, Руперт вовсе не ревновал и упорно гнал от себя мысль, что брат, прибывший достаточно рано, помог ей в этом.
— Вижу, вам сегодня значительно лучше, — с усмешкой заметил Руперт, окинув Флоренс многозначительным взглядом с головы до ног.
— Да, лучше. Спасибо, — ответила она резко, словно поняв намек, который ей очень не понравился.
Не обращая внимания на удивленно посмотревшего на него Остина, он взял свою чашку кофе и отправился кормить Барби.
Вернувшись в кухню, Руперт заметил, что по сравнению со вчерашним вечером Флоренс явно изменилась. Может быть, прибавилось уверенности в себе?.. Теперь они с Остином завели умный разговор о книгах.
— О Боже! — внезапно воскликнула она. — Я помню, что читала эту книгу!
Руперт сразу заинтересовался.
— Какую книгу? — Выражение откровенной радости на ее лице невольно заставило его улыбнуться.
Остин перекинул кухонное полотенце, которое использовал для того, чтобы держать сковородку, через плечо и налил себе кофе.
— «Сонаты» Рамона дель Валье-Инклана.
Руперт напряг память, но тщетно.
— О музыке, что ли? — спросил он.
Флоренс снисходительно улыбнулась.
— Нет, о любви, — ответила она. — Это жизнеописание самого удивительного из всех донжуанов на свете — католика, некрасивого и сентиментального.
— А я думал, что все донжуаны одинаковы, — удивленно протянул Руперт. — Красивые и легкомысленные.
— Это потому, что вы наслышаны только о Дон Жуане Мольера, — весело рассмеялась Флоренс. — Впрочем, как и большинство жителей планеты.
Ехидно усмехнувшись, Остин снял сковородку с плиты.
— Вот результат того, что ты читаешь только то, что продается в мягких обложках, — сказал он Руперту.
Прекрасно понимая, что могут значить для Флоренс эти маленькие обрывки воспоминаний, он охотно поддержал разговор.
— Я читаю то, что доставляет мне удовольствие, а иногда и позволяет отвлечься от того, с чем встречаешься на работе.
Внезапно Флоренс подняла голову.
— Но для меня это не было развлечением! — снова воскликнула она. — Я писала реферат, в котором сравнивала образ великого соблазнителя в произведениях разных авторов — Мольера, Макса Фриша и этого самого Валье-Инклана.
— Не слишком похоже на те работы, что мне приходилось писать в школе, — заметил Остин, выжидательно глядя на молодую женщину.
Флоренс нахмурилась, пытаясь проникнуть в глубины своей затуманенной памяти.
— Это потому, что я писала ее… в колледже. — Она обратила все свое внимание на Руперта. — Что бы это могло означать?