— Ты еще молод, Петр, и не знаешь, какая сложная штука жизнь. Желаю тебе прожить ее, не замарав рук, как не замарали их мы. Ты убедишься, что это очень нелегко. Если хочешь идти вперед, приходится быть жестоким.
— Да-да, я уже слышал: лес рубят — щепки летят. Но с этой философией лесоруба, отец, я никогда не смогу согласиться.
Тогда они расстались по-доброму. Но после этого разговора Земану ночью не спалось.
Нет, решил он после долгих раздумий, не могли мы и не имеем права сказать о том страшном времени больше, чем сказали. Это нанесло бы партии непоправимый вред.
А потом произошло неожиданное, невероятное: Петр остался за границей. Он не вернулся из командировки в Западную Германию, куда довольно часто ездил по линии своего министерства на переговоры, кратковременные стажировки и научно-технические симпозиумы. Как ни странно, свое письмо из ФРГ он адресовал не Лидушке, а тестю.
«Не обижайтесь на меня, отец. Но я не могу больше работать под руководством прохвостов и идиотов. Возможно, не все на руководящих постах такие, но в сфере, где работал я, все обстоит именно так. Я сошел бы с ума или покончил жизнь самоубийством, потому что не могу спокойно смотреть, как уничтожают и бессовестно разворовывают нашу республику. Я слишком честен для того, чтобы и дальше молча выносить все это. А если бы я подал голос, то убил бы этим не только себя, но и Вас, и Ивана, и всю свою семью. Поэтому я не вернусь. Но верьте, я никогда не нанесу вреда своей родине и не перестану быть социалистом.
Петр».
Читая это послание, Земан воспринял его лишь как набор громких фраз, с помощью которых негодяи обычно пытаются прикрыть трусость и предательство. Ведь, отбыв в эмиграцию, они все равно губят близких. Как Петр погубил нас, и прежде всего меня.
Но получилось все не так, как Земан предполагал. Его пригласил к себе заместитель министра генерал Житный.
— Это скандал, Гонза, — начал он.
— Я знаю. И готов ко всему.
— Да, для кого угодно это означало бы немедленное увольнение из органов госбезопасности. Но у тебя есть влиятельные друзья, которые уже замолвили словечко.
— Ты? Не надо. Я не хочу этого.
— Нет, не я. Заместитель председателя правительства Бартик.
— Что-о-о? Этот? — изумился Земан.
— Он позвонил министру. И в соответствующий отдел ЦК. «Иногда нужно делать и исключения, — сказал он. — Земан — прекрасный специалист, всей своей жизнью он доказал преданность делу партии, и потому мы не имеем права от него отрекаться. Не он несет вину за политические проступки членов своей семьи, ведь не может же он уследить за всем. Кто из нас поручится, что и наши дети не совершат подобных ошибок?»