Когда пожилой лысый мужчина выскочил из «мерседеса» и с растерянным видом стал помогать ей, Хана, кивнув на него, сказала:
— Это Гельмут, мой приятель. Задержится тут на пару дней.
Она взяла легкую сумочку, а тяжелыми чемоданами разрешила заняться своему кавалеру.
— Бери вещи и пойдем.
— Ему придется на несколько минут остаться без вас, пани инженерша, — сказал Земан, выходя из своей машины.
О возвращении Ханы он знал с той минуты, как она пересекла чехословацкую границу.
— Что еще? — закричала она истерично. — Ведь мне пообещали, что вы оставите меня в покое!
— Как видите, им не удалось выполнить свое обещание, — спокойно улыбнулся Земан.
— Вы пришли меня арестовать? — расплакалась она.
— Нет. Только допросить. Через часок-другой вернетесь — если, конечно, не будете мне лгать. А ваш приятель подождет, верно я говорю? — обратился он к ничего не понимающему немцу. — Дайте ему ключ, не на улице же будет он ждать, — посоветовал он, прежде чем распахнул дверцу своей машины.
У Словаковой сдали нервы, ее трясло как в лихорадке.
— Что со мной будет? Чего вы от меня, собственно, хотите?
— Правду, только правду, — ответил Земан.
Он знал, что эту правду от нее узнает.
«…Только к утру они обнаружили, что Марушка убежала. Это привело их в бешенство. Все были пьяны. Я тоже. Они приказали вертолетчику, который ждал зампреда на площадке французского парка, подняться в воздух. Летчик уже привык к ранним полетам на охоту и не удивился. Ружья, как обычно, были в кабине. Сели в вертолет Виктор и управляющий. И меня взяли с собой. Они знали, что Марушка не могла далеко уйти, думали даже, что она еще не выбралась из парка. Но мы обнаружили ее далеко за стеной, окружающей парк и замок, на склонах гор. Я ей кричала: „Не сходи с ума, вернись, это шутка, ничего с тобой не случится!“ Но она или не слышала, или слишком была напугана. Она стала убегать от вертолета, как кролик. А они ржали — для них это было очередное развлечение, знали ведь, что скрыться ей не удастся. Травили ее как зверя — налетали на нее, снижались и шутки ради палили над ее головой из охотничьих ружей. Я испугалась, начала умолять их, чтобы прекратили стрельбу, не дай бог, попадут… И вдруг Марушка там, внизу под нами, споткнулась, упала. Мне стало плохо, началась рвота…»
— Кошмар, — потрясенно проговорил Житный, дочитав показания Ханы Словаковой. — Гнусь какая, а? Хуже, чем я предполагал.
— Теперь ты меня понимаешь? — спросил Земан с прежней товарищеской доверительностью.
— Понимаю. Ты и в самом деле не мог поступить по-другому, — тихо признался Житный и аккуратно вложил страницы с показаниями в папку. Закрыв ее, он крепко завязал тесемки.