Оказывается, проспала она почти четверо суток, и это просто замечательно, потому что чувствует она себя лучше и выглядит лучше, и даже можно отказаться от судна (абсолютно такого же сосуда, что и в новосибирской горбольнице, например), а встать и осторожненько добраться до туалета. Она уж и забыла, что существует такая роскошь, как ватерклозет. Эльфы, правда, не пользовались унитазами с подлокотниками, как во дворце Родага, конструкция больше напоминала детский стульчик с дыркой, но это было все равно верхом роскоши и комфорта. По сравнению с кустиками.
Передвигалась она еще неуверенно, заносило, как пьяного водителя на скользкой дороге, поэтому Лита поддерживала ее, проводила потом до кровати и сказала, что лежать придется еще несколько дней, но вставать уже можно, как только захочется. Лена потребовала Маркуса или Милита, и ей тут же был предоставлен Милит. Он с такой нежностью провел своей вовсе не мягкой ладонью по ее щеке, что Лена сразу забыла о своей надежде. У него не прошло. Просто он загнал все чувства поглубже, с истинно эльфийской фаталистичностью осознав, что проявлять их больше не придется.
— Ты нас испугала, — признался он. — Даже не думал, что так могу бояться. Сразу скажу: шуту стало лучше. Клянусь. Чернота с лица уже ушла, с плеча еще нет, там ожог глубже. Ему, конечно, больно, зато дают лекарства, он большую часть времени в забытьи. Маркус от него вообще не отходит. Спит сидя. Ты скажи ему, чтоб отдохнул, а я посижу с шутом.
— А Гарвин?
Милит виновато опустил голову.
— Плохо. Его исцеляли, но огонь уже проник в легкие… Он кашляет…
— Кровью?
— Нет, легкими. Кровь свернулась. Лена, он может выжить. Ну… как тебе сказать… Десять из ста, что выживет. Это очень много при такой ране. Поверь.
Что-то он недоговаривал. Что-то недоговаривал и Кайл. Скажет Маркус, он пообещал. Он хоть и не страдает гипертрофированной правдивостью шута, честен и слово держит. Лиасса можно даже не спрашивать, этот говорит, только если считает, что ей нужно знать и это знание не помешает ему использовать ее в каких-то своих глобальных целях.
Она терпеливо повторила три раза, что чувствует себя не блестяще, но не так уж плохо, что даже вставала, но лежа пока лучше, потому что голова кружится, но уже не болит, потому что лекарство начало действовать. Ему страшно хотелось ее поцеловать. Просто так, дружески, братски, но он не решался. То ли опасался, что она не так поймет, то ли не ручался за себя. Лена погладила его руку. Милит обрадовался, как ребенок, даже глаза засветились. Никогда мне не понять эльфов. Впрочем, людей мне тоже никогда не понять.