— Если хочешь, я могу смягчить его. Совсем убрать не получится…
— Да ну, — отмахнулась Лена, — я не фотомодель. То есть не красавица, на которую съезжаются посмотреть.
— Со временем он станет почти незаметным.
— Лиасс, это меня мало заботит. Я хочу к шуту. И к Гарвину.
Он присел на столик и посмотрел на нее сверху вниз, но вовсе… в общем, хоть и сверху, но не сверху вниз.
— Не стоит. Просто потому, что ты еще сама не совсем здорова, а пока ты их не видишь, ты не так…
— Я хочу к шуту. Ты намерен меня удержать?
— Нет, — сказал он после паузы. — Шут поправляется и выглядит уже не так пугающе, как в первый день. Ариана почти все время держит его в сне.
— Чтобы я не чувствовала его боли, — понимающе кивнула Лена — и угадала: у Лиасса удивленно дрогнули ресницы. — Да ладно, Лиасс, я уже знаю, как легко вы относитесь к боли и ранам. Если жизни не угрожает, надо потерпеть, и все. Во всяком случае применительно к мужчинам. Сколько прошло лет?
— Восемь.
— Всего или после нашего появления?
— Всего. Восемь лет и четыре месяца. Ты не ошиблась с Дартом?
— Кто знает? То есть с личностью по имени Дарт — нет, а с тем, что вследствие этого случится, пусть разбираются историки. Лет через сто.
— Ты мудреешь, — только и сказал он.
— И становлюсь циничной. Ты можешь мне сказать, как Гарвин?
— Умирает. Слишком глубоко. Поражены легкие. Ему просто нечем скоро будет дышать. Он просит дать ему уйти, и я… я его понимаю.
— А как же десять из ста?
Лиасс покачал головой.
— Самоутешение. У него один из ста… и то вряд ли. Чудес не бывает.
— И это мне говорит маг, — усмехнулась Лена. — Ладно. Подожди.
Вообще, она даже осознать не успела, что делает, а Лиасс не успел понять, что значит это «подожди», а то бы точно за нее уцепился. Удивительно ровная и удивительно однотипная трава колыхалась под ветром. Ни единого сорняка. Даже цветы где-то в стороне. Газонная травка-мутант по пояс. Или не стригли триста лет. Он обязательно будет дома. Потому что есть великая нужда Аиллены Светлой.
Дом был какой-то несерьезный. Бунгало. На тропическом острове. Или плетень, только плотный, сведенный в четыре стены, крытая блестящими листьями двускатная высокая крыша, окна закрыты ставнями в виде жалюзи. Круглый год лето? Никаких признаков замка. Никаких признаков крыльца. Разве что трава перед дверью выдергана. Наверное, каждое утро выходит и пропалывает участок, чтобы однажды не обнаружить, что дверь не открывается.
— Ты и травами занимаешься? — спросила она, едва не доведя его до заикания. А себя до смерти. Он обернулся так резко, и в руке так опасно сверкнул металл, что Лена сделала шаг назад. Не нож. Не метательная звездочка. Всего лишь терка, какая была у каждой домохозяйки в Новосибирске.