Привокзальные стражи – особая порода, они все время ходят с таким видом, с каким мы с пацанвой бродили по своей окраине, ища какую бы сделать пакость.
– Старшой, не поможешь? – спросил я прапора с огромным бугристым лбом и в двух словах поведал суть проблемы, пообещав поделиться.
«Зачем ему такой лоб, – подумал. – Что он им делает?»
– Ну, пойдем, – сказал не очень охотно и, уже обращаясь к двум своим напарникам, попросил: – Посматривайте там на обезьян, когда буду говорить.
Скуластая даже не заметила, как мы подошли, она снова стояла в окружении нескольких тонконогих и, почти не переставая, смеялась.
Старшой грубо выдернул ее за руку и потащил как ребенка.
Она сразу и всерьез напугалась – я по лицу увидел.
– Что случилось? – спросила, мелко переступая.
– Сейчас узнаешь что, в камере посидишь и вспомнишь, – ответил старшой.
Но прошли мы недолго, тут же подбежали с разных сторон, гортанные, черноволосые, один, тот, что постарше, лысый, схватил старшого за рукав.
– Что случилось, начальник? Что такое?
Старшой остановился, медленно, набычив бугристый лоб, повернул голову, глядя на волосатые пальцы, сжавшие его кисть, и негромко сказал:
– Быстро убрал руку, или я тебе отломлю ее сейчас.
– Куда ты Оксану нашу ведешь? – спросил лысый, убирая руку; напоследок даже слегка погладив китель.
– В камеру пойдет Оксана.
– А что? зачем? где провинилась?
– На деньги нагрела парня.
– Какого парня?
– Вот этого.
Лысый перевел на меня глаза. Я с трудом удержался от того, чтоб щелкнуть каблуками.
– Ты нагрела этого парня? – с натуральным возмущением спросил лысый у скуластой, ткнув меня, не глядя, пальцем в грудь. Побольнее постарался, сука.
– Я его впервые вижу! – ответила скуластая.
– Она его впервые видит, – сказал лысый старшому, словно переводя с другого языка.
– Ну и хер с вами, – сказал старшой и резко дернул девку за собой – лоб его качнулся при этом, как рында.
Она оглянулась на сутенеров с натуральным ужасом – так дочь смотрела бы на родителей.
Лысый забежал вперед и, выказывая всю серьезность своих намерений, извлек из кармана пачку денег.
– Эй-эй! Стой!.. Сколько надо этому вашему?
– Три штуки, – сказал старшой.
Лысый отсчитал шесть пятисоток и, подумав, передал деньги мне.
Старшой отпустил девушку. Никто никуда не уходил, все стояли и смотрели друг на друга.
– Ну? – сказал мне старшой.
Я передал ему полторы тысячи, которые он спокойно засунул в карман брюк, и патруль тут же пошел себе.
Мы остались втроём с сутенерами и Оксаной.
– Так ты работаешь или нет? – спросил я скуластую, задорно передернув плечами.