Я не успел познакомиться с ним прежде, чем он стрельнул закурить.
– Здесь живешь? – спросил я, протянув ему сигарету: нарочно для этого случая приобрел пачку подешевле.
– Здесь живешь, – ответил он хрипло и неуважительно, шамкая слюнявыми губами фильтр.
– Давно?
– Про жмуриков интересуешься? – понял он меня сразу. – Тут все про это спрашивают... и все рассказывают, хотя никто не знает. Потому что те, кто знают, – на кладбище, а все остальные – спали. Начали с того подъезда, – он мотнул сальной челкой на соседнюю дверь. – А начали бы с нашего, то ты говорил бы с Жориком из двенадцатой квартиры, и он бы тебе рассказывал про меня. Я там одну девку драл, – начал пацан, не остановившись на Жорике, неустанно затягиваясь сигаретой.
– Там не было девок, – усомнился я, читавший новости.
– Ну как девку – бабу, ей за сорок было. Пятьдесят два, что ли. Только я от нее ушел часов в восемь, и то потому, что бухнуть было нечего – всё выпила и спала, бля, как лошадь. Ушел, еще с мамкой полаялся – она тоже все выпила... и лежал потом телик смотрел, в смысле слушал: он не показывает. И ни хера не услышал, чё творилось, пока полицаи не начали в дверь долбить. Полицаев наехало – вся местная псарня собралась к утру. И начальник псарни, полкан, пьяный в сопли. И местная скорая вся собралась. И главврач, с бодунищи... Всё в кровище было, как на бойне... Трупы таскают, оцепление сразу не выставили, мы с дядей Сашей в подъезд зашли, в одной хате нашли бухло недопитое, разлили, вдарили, чё-то закурить тоже нашли, я вышел поссать, возвращаюсь – дядю Сашу не вижу... А он, сука, упал и заснул на полу. Тут как раз заглянули полицаи – и меня выгнали. Следом зашли врачи, дядю Сашу пьяного подняли – а он весь в кровище уварзался, пока валялся, – и в общую труповозку его потащили... Он проснулся – орет... Смех!.. Его потом в псарню таскали – думали, он из того подъезда...
Пацан попытался сплюнуть, зависла на губах слюна и долго висела, раскачиваясь.
– И что в итоге? – не сдержался я. – Кто... это... мог?
– И ни хера. Полные непонятки. Главврача и главпацика уволили сразу – хотя чё их увольнять было, с тех пор так ничего и не накопали. Живой только дядя Витя из того подъезда остался, но его в столицу увезли.
– Может быть, слухи какие-то ходят?
– Слухи? Нет. Слухи... У нас тут вечером забежали два пацаненка с молотком – гвозди вбивали в сарайку, ну, блядь, играли. Так выбежали с перепугу бабки с нашего подъезда, чуть не всемером, пацанков захерачили кто палкой, кто клюшкой – едва не наглухо. Детей боятся! Даже внучков перестали брать на выходные... Хотя и раньше мало кто брал... Опойки, хули... Давай еще сигарету – и я потопал.