«А вот если бы не хватило чернил? – задумался я. – Если б хватило написать только ,,Я...”. Ну, хорошо: ,,Я забрала...” И всё, и кончились бы чернила. Тогда всё могло бы пойти иначе, правда ведь? Нельзя ведь забрать, не написав, кого забрала? Пришлось бы их оставить, верно?..»
Я покатал ручку в пальцах и попробовал нарисовать палочку – проверить, пишет ли. Палочка получилась. Галочка получилась. Крестик. Нолик. Никак не кончалась ручка.
Почему же я не выдул из нее чернила, как делал, когда был маленьким?
Ниже под запиской я приписал аккуратным почерком: «И не надо».
В полутьме детали конструктора смотрелись скучно и угловато. Я его как-то разбил, да. Кажется, там был дом. Или желтокрылый, с синей кабиной самолет. Или, может быть, это такой дом с крыльями.
Присел на пол, в надежной уверенности, что сейчас соберу всё как было. Вот эту синенькую деталь сюда, сверху такой длинной планочкой, здесь места для окошечка, вроде у них не было окошечка, зато у меня будет, а крылья, кажется, делаются вот так...
Ерунда какая-то косая получается.
Розовые детали будут фундаментом, синие положим поперек, окон не надо, это сделаем хвостом, отчего бы дому не иметь хвоста... Но крылья не лепятся вовсе, ну никак.
Надо спокойнее подумать.
Сейчас не могу, но потом смогу наверняка.
Быстро и воровато рассовал конструктор по карманам – два кармана на рубахе быстро наполнились, пришлось пихать в джинсы.
Отправился на кухню.
На кухне кран, ребристая плита, стул в углу – всё как скелеты костяные. Один чайник, как птица, пристыл в ужасе. Надо бы ему огонь развести. В нем еще звонок прятался, я помню.
Постучал ногтем в железный бок, никто не отозвался. Поднял крышку, заглянул вовнутрь.
На изржавленном дне было едва-едва воды, с полчашки. Я поболтал ею, посмотрел, как ржавчина перетекает по кругу.
Неловко поставил чайник на место – он лязгнул о прожженные прутья плиты, как будто зубами о железо.
Вышел из кухни и встал ровно посреди квартиры, слушая во все стороны, ничего не слыша.
На полу что-то темнело.
Включил свет, увидел свой носок, одинокий, в углу, какой-то весь скукоженный, словно его жевали, а потом выплюнули.
Присел рядом, попробовал его поднять, чтоб бросить в нестираное белье, но этот носок будто приклеился к полу.
Потянул сильней и обнаружил, что носок пяткой втянут в узкие прощелья вентиляционной решетки. Вырвал его – пятка была изъедена, наверное, крысами, заведшимися под полами. Они хотели втянуть кусок пахучей ткани к себе, но он не пролез. Сжевали то, что смогли.
Какое-то время зачарованно я смотрел на изъеденную черную пятку, держа носок на вытянутой руке перед собою. Он пах крысиной слюной.