Эта история не затихала. Таблоиды постоянно писали о родителях Джона Дрессера, о самом Джоне и сделали это дело знаменитым. В газетах писали об убийцах, печатали их фотографии и рассказывали о жутких подробностях преступления. Страшный способ убийства стал главной причиной, по которой люди требовали для преступников высшей меры наказания. К делу подключился министр внутренних дел, и он еще раз увеличил срок нахождения под стражей до невероятных двадцати лет. «Необходимо убедить общественность в том, что ее доверие к судебной системе небезосновательно. Пусть все увидят, что преступление будет наказано, и неважно, сколько лет преступникам». Это решение не менялось, пока дело не рассмотрел Европейский суд в Люксембурге. Там адвокаты мальчиков успешно доказали, что права их подопечных нарушены политиком, пошедшим на поводу общественного мнения.
Когда срок заключения мальчиков был снова снижен до десяти лет, в драку ввязались таблоиды. Те из них, кто ненавидел саму идею Европейского союза и считал его источником всех зол в стране, заявили, что решение Люксембурга является вмешательством во внутренние дела британского общества. «Чего еще ожидать? — спрашивали они. — Может, Люксембург заставит нас перейти на евро? Может, заявят, что нам пора и монархию отменить?» Те же, кто поддерживал Союз, считали разумным вообще не комментировать это решение. Ибо любое соглашение с Люксембургом представляло опасность: получалось, что и они согласны с тем, что несчастный десяток лет — достаточный срок наказания за мучения и смерть невинного ребенка.
Никто не мог позавидовать чиновникам, избираемым или нет, ведь им нужно было решить судьбу Майкла Спарго, Регги Арнольда и Йена Баркера. Природа преступления доказывала, что три мальчика и сами были несчастными социальными жертвами. Не вызывало сомнения, что их семейные обстоятельства отвратительны, но вряд ли кто станет спорить с тем, что и другие дети растут в таких же условиях, а может, и хуже, однако малышей из-за этого они не убивают.
Возможно, если бы в тот день дети были каждый сам по себе, они не совершили бы ничего подобного. Возможно, в тот день на них повлияло стечение обстоятельств, в результате которых они похитили и убили Джона Дрессера.
Мы, как просвещенное общество, должны признать, что в какой-то момент с Майклом Спарго, Регги Арнольдом и Йеном Баркером произошло что-то не то, и мы, как просвещенное общество, должны были вмешаться задолго до того, как произошло это преступление, или, по крайней мере, должны были оказать мальчикам терапевтическую помощь после того, как детей забрали из дома и держали в заключении до суда. Разве можно не сказать, что, не вмешавшись и не оказав помощь, общество бросило на произвол Майкла Спарго, Регги Арнольда и Йена Баркера и не защитило маленького Джона Дрессера от их нападения?