— Власть укорачивает память, — изрек лорд Лэндри и покачал головой. — Как, однако, быстро некоторые индивиды забывают о братских узах. Разве не я без колебаний присоединился к тебе, когда ты неожиданно решил, что уйти в море и участвовать в жестоких сражениях — именно то, что больше всего выведет из равновесия твоего отца?
Розамунда замерла. Ей не надо было видеть лицо герцога, чтобы понять: его друг переступил черту. Возможно лорд Лэндри мог говорить так с герцогом с глазу на глаз, но в присутствии гостей…
— На самом деле, — спокойно ответил Люк, но его голос мог заморозить насмерть, — ты, как всегда, все переиначил, для собственного удобства. Если ты как следует постараешься, то обязательно вспомнишь — мой отец спал и видел, чтобы я отбыл на войну. Только он почему-то видел меня в конной гвардии. Хотя, полагаю, ему было абсолютно все равно, где я буду служить, на суше или на море. Если бы вы с Роули пили меньше сивухи, то ни за что не стали бы прятаться вместе со мной на борту первого же корабля, направляющегося в бой.
Наступила тишина. Слышался только плеск воды и скрип такелажа.
Молчание нарушила Мэдлин:
— Я думаю, у каждого из нас судьба могла сложиться иначе. Меня, например, отправили в школу мисс Доулфул…
— В школу мисс Дилфорд, — уточнил Люк.
— Ну да, в школу мисс Дилфорд для молодых леди. По-моему, папа считал, что тебе надо многому научиться, а мне получать ежедневную дозу проповедей, вышивания и ужасных уроков игры на фортепиано.
— Мне даже думать не хочется, — сухо сказал Люк, — сколько денег было выброшено на ветер.
— Я предпочла бы слушать пушечную канонаду вместе с вами.
Ветер трепал волосы герцога, обрамляя густыми черными локонами его угловатое суровое лицо. Он не обращал внимания на Розамунду, и она почувствовала неловкость — никому не нравится быть лишним. Беседу прервал вопль одного из матросов.
— Проклятие! Роули ведет нас на мель! — воскликнул Люк и поспешил к рулевому.
Мэдлин тихо заговорила с женихом, словно не замечая стоящую рядом Розамунду.
— Ты должен быть с ним добр, Питер. Отец всегда насмехался над ним, говорил, что он слабый и бесхребетный человек, вечно витающий в облаках. Я отлично помню, хотя была совсем маленькой, как Люк исчез вместе с вами. Отец стремился уничтожить в нем поэта, сделать суровым и грубым.
— А как к этому относилась ваша мать?
— Я не помню! — Мэдлин побледнела. — По-моему, она всегда была очень тихой и спокойной.
— Правда? — улыбнулся лорд Лэндри. — Совсем как ты, моя дорогая! — И он звонко чмокнул невесту в нос.
Та шутливо оттолкнула его и снова заулыбалась.