— Соленая вода?
Все каналы Копенгагена соединяются с морем.
Пожарный кивнул.
— В здании что-нибудь нашли? — поинтересовался Малоун.
— Никаких маленьких машинок, о которых вы рассказывали полиции. Но внутри была такая температура, что плавились даже мраморные статуи. — Пожарный провел ладонью по мокрым волосам. — Очень мощное топливо. Нам понадобится ваша одежда для анализа. Возможно, удастся определить его состав.
— А возможно, и нет. Я ведь выкупался в канале.
— Верно подмечено. — Пожарный покачал головой. — Экспертов по расследованию поджогов это вряд ли порадует.
С этими словами толстяк пошел прочь.
Малоун повернулся к Кассиопее и приступил к допросу.
— Не соблаговолишь ли объяснить мне, что происходит?
— Ты должен был приехать сюда только завтра утром.
— Это не ответ на мой вопрос.
Пряди мокрых черных волос падали ей на плечи и обрамляли ее красивое лицо. Испанская мусульманка, она жила на юге Франции. Богатая, умная, отчаянная женщина, инженер и историк по профессии. Она сказала Малоуну, что приехала в Копенгаген вчера, и за этим приездом наверняка стояло что-то важное. Кроме того, она приехала с оружием, одетая словно для драки — в темные кожаные брюки и тугую кожаную куртку. Малоун размышлял о том, не станет ли эта женщина для него источником новых неприятностей.
— Ты должен радоваться тому, что я оказалась здесь и спасла тебе жизнь.
Малоун не мог понять, то ли она говорит всерьез, то ли подтрунивает над ним.
— Откуда ты узнала, что мою шкуру надо спасать?
— Это долгая история, Коттон.
— Мне торопиться некуда. Я в отставке.
— А я — нет.
Он услышал в ее голосе горькие нотки и испытал странное чувство.
— Ты знала о том, что это здание собираются сжечь?
Кассиопея не смотрела на него, уставившись затуманившимся взглядом на другой берег канала.
— Я сама хотела, чтобы оно сгорело.
— Не потрудишься объяснить почему?
Она сидела молча, погруженная в свои мысли, а затем заговорила:
— Я приехала сюда первой. Видела, как двое мужчин забрались в музей, а потом оглушили тебя и затащили внутрь. Мне нужно было последовать за ними, но я не могла… — Она сделала паузу. — Из-за тебя.
— Кто они такое?
— Те самые, которые оставили эти машинки.
Кассиопея слышала, как Малоун рассказывал полицейскому о том, что произошло с ним в музее, но он постоянно каким-то шестым чувством ощущал, что ей все это уже известно.
— Может, перестанешь играть в кошки-мышки и расскажешь мне все, что знаешь? Что бы ты там ни задумала, но меня из-за этого едва не сожгли заживо.
— Нечего по ночам лазить в открытые двери.
— От старых привычек трудно избавиться. Так что же происходит?