Провинция Шэньян занимает шестнадцать процентов территории Китая, состоит в основном из гористых или пустынных местностей и богата природными ресурсами. Она резко отличается от остальных территорий страны. Здесь не столь сильна власть коммунистической идеологии, зато широко распространен ислам. Носившая прежде название Восточного Туркестана, эта провинция духовно принадлежит скорее Центральной Азии, нежели Поднебесной.
Инструментом в установлении дружеских отношений между Китаем и Федерацией стала Венецианская лига, что явилось одной из причин, заставивших Зовастину присоединиться к этой группе. Большая восточная экономическая экспансия началась пять лет назад, когда Пекин стал вкладывать миллиарды в инфраструктуру и экономическую перестройку провинции Шэньян. Члены Лиги получили множество контрактов в области нефтеперерабатывающей, химической, машиностроительной, горнодобывающей промышленности, дорожного строительства. У Лиги было много друзей в китайской столице, поскольку на коммунистической территории деньги столь же убедительны, сколь и в любом другом месте. Зовастина максимально использовала эти связи для достижения своих политических целей.
Полет на скоростном вертолете из Самарканда занял чуть больше часа. Она проделывала этот путь много раз — и теперь, как обычно, глядя в иллюминатор на безжизненный пейзаж, раскинувшийся внизу, думала о древних караванах, которые когда-то шли здесь на запад и на восток по знаменитому Шелковому пути. Торговали всем: жадеитом, кораллами, тканями, стеклом, золотом, железом, чесноком, чаем. Товаром служили даже девушки на выданье и кони — такие горячие, что, как рассказывают, они потели кровью.
Впереди показался Кашгар.
Город расположился на краю пустыни Такла-Макан, в ста двадцати километрах к востоку от границы с Федерацией, в тени белоснежных вершин Памира — самых высоких и бесплодных гор мира. Драгоценный оазис, самый восточный город Китая, он, как и Самарканд, существовал уже свыше двух тысяч лет. Когда-то кипящее скопление лавок и базаров под открытым небом, теперь он был занесен пылью, а единственными звуками, раздававшимися здесь, были пронзительные крики муэдзинов, призывавших правоверных в мечети, которых тут насчитывалось четыре тысячи. Триста пятьдесят тысяч городских жителей обитали в окружении отелей, складов, промышленных предприятий и культовых сооружений. Городские стены давно исчезли, и теперь город окружало скоростное шоссе — еще одно детище большой экономической экспансии, — по которому во всех направлениях сновали зеленые такси.