Усикава почувствовал, что замерзает. Он уже давно хотел справить малую нужду. Но приходилось терпеть. На общественной уборной висел огромный замок. И хотя прохожих не было видно, Усикава не мог этого сделать за кабиной телефона-автомата.
«А не лучше ли поскорее отсюда убраться? — переминаясь с ноги на ногу, думал Усикава. — Тэнго, хоть ты и думаешь, углубляешься в сантименты и наблюдаешь небесные тела, все равно ты, наверное, замерз. Лучше бы ты вернулся домой и погрелся. Дома бы тебе было гораздо лучше, чем здесь, даже если там тебя никто не ждет».
Однако Тэнго не собирался вставать. Наконец он перестал смотреть в ночное небо и взглянул на дом через дорогу. Новый, шестиэтажный, со светом в половине окон. Тэнго пристально в него всматривался. Это же попытался сделать Усикава, но ничто в нем не привлекло к себе его внимание. Обыкновенный дом, каких много. Не фешенебельный, но достаточно высокого класса. Замечательного дизайна, с дорогой облицовочной плиткой. С хорошим освещенным парадным входом. Не то что дешевый, почти развалюха, дом, где жил Тэнго.
Поглядывая на этот дом, Тэнго, наверное, мечтал в нем жить. Ну нет, вряд ли. Насколько было известно Усикаве, Тэнго не придавал особого значения выбору жилья. Так же равнодушно относился к одежде. И, пожалуй, не испытывал особого недовольства проживанием в теперешнем дешевом доме. Довольствовался тем, что имел над головой крышу, чтобы укрыться от холода. Он был именно таким человеком. И, конечно, на детской горке думал о чем-то совсем другом.
Некоторое время посмотрев на окна дома, он снова перевел свой взгляд на небо. Так же сделал и Усикава. С того места, где спрятался Усикава, открывалась только половина неба, а вторую заслоняли ветви дзельквы, электрические провода и здания. Поэтому Усикава не знал, какую часть неба рассматривает Тэнго. По небу, как стремительные военные полчища, одна за другой перемещались несметные тучи.
Наконец Тэнго поднялся и, как летчик, окончивший одиночный бурный ночной полет, молча спустился с детской горки. Прошел под светом уличного фонаря и оставил парк. Немного поколебавшись, Усикава решил больше за ним не следить. Понадеялся, что тот, наверное, вернется домой. Кроме того, во что бы то ни было хотел справить малую нужду. Убедившись, что Тэнго ушел, Усикава зашел в парк и в темноте, за общественной уборной, опорожнил переполненный до предела мочевой пузырь в кусты.
Помочившись за время, которого хватило бы длинному товарному поезду для прохождения через железнодорожный мост, Усикава поправил брюки и, закрыв глаза, глубоко, с облегчением, вздохнул. Стрелки его часов показывали 8:17. Итак, Тэнго находился на детской горке минут пятнадцать. Еще раз проверив, что Тэнго нет, Усикава направился к детской горке и своими короткими кривыми ногами поднялся по ее ступеням. Сел на холодные перила и посмотрел примерно в том же направлении, в котором перед тем смотрел Тэнго. Хотел узнать, что, собственно, тот так пристально смотрел.