«Но подойдет ли людям из «Сакигаке» такая вроде бы всё объясняющая и удобная гипотеза? Вряд ли, — подумал Усикава. — Они скорее ухватятся за теорию общего заговора. Им всюду видятся коварство. Так что, прежде чем подавать сырую информацию, надо собрать серьезные доказательства. Иначе введу их в заблуждение, а этим самым нанесу и себе вред».
Так думал Усикава в электричке, направлявшейся из Итикавы до Цуданумы. Невольно хмурился и, тупо глядя в пространство перед собой, вздыхал. Девочка — ученица начальной школы, сидевшая напротив, во все глаза разглядывала Усикаву. Чтобы скрыть смущение, он провел ладонью по своей сплющенной голове. Но такое движение, кажется, напугало девочку. Перед остановкой на станции Нисифунабаси она вдруг встала и поспешно куда-то ушла.
Разговор с учительницей Сюнко Ота состоялся в школьной аудитории после уроков. Женщина лет пятидесяти пяти была полной противоположностью изысканному заместителю директора начальной школы в Итикаве. Невысокая, приземистая, с удивительной косолапой походкой. На носу ее сидели небольшие очки в металлической оправе, чуть закрывая ее широкое плоское межбровье, покрытое мелким пушком. Шерстяной костюм, неизвестно когда сшитый, но давно немодный, слегка отдавал запахом чего-то чем-то похожим на нафталин. Костюм был странного розового цвета, с непонятно каким оттенком. Видимо, кому-то захотелось приятного спокойного окраса, но намерения не удалось достичь, и эта розовость утонула в робости, безымянности и примирении с неизбежностью. Из за этого новехонькая блузка, что выглядывала сзади на шее, напоминала безрассудного гостя, который случайно затесался к людям, сидящим ночью у гроба покойника. Сухие с проседью волосы ненадежно придерживала пластиковая заколка. Ноги её отекли, руки пополнели, на коротких пальцах не было ни одного перстня. На шее, словно жизненные засечки, отчетливо выступали три тонких морщины. А может, это был знак того, что три желания женщины уже исполнились. «Но, скорее всего, это не так», — предположил Усикава.
Эта учительница учила Тэнго с третьего класса начальной школы до времени ее окончания. Обычно каждые два года учителям поручали другой класс, но она совершенно случайно была учителем Тэнго целых четыре года. А вот Аомамэ была под ее руководством всего два года — в третьем и четвертом классе.
— Тэнго Кавана я хорошо помню, — сказала она.
В противоположность невзрачной внешности ее голос звучал на редкость ясно и молодо. Во время занятий, наверняка, доходил до всех уголков шумной аудитории. «Профессия творит человека, — подумал Усикава. — Скорее всего, она хорошая учительница».