Араб уже знал: этого громилу звали Усман. Он бы наверняка еще долго не заметил Мухханада, если бы не оглянулся на своих дружков. Чеченец развернулся к нему всем телом и вскинул автомат. Однако магазин оказался уже пустым. Усман отбросил оружие в сторону.
– Надо хоть что-то спасти, – стал лепетать араб, поднимаясь на ноги.
– Мы все спасем, если ты сейчас займешься своим делом. Их здесь мало. Иначе мы бы узнали…
Мухханад встал во весь рост, и ему открылась картина боя. Двое боевиков Хусейна, перебегая от камня к камню, стреляли короткими очередями по распадку. Оттуда раздавались ответные выстрелы. Вот еще один моджахед застыл у развалин. Дико закричал, повалился на землю и стал елозить в грязи сам Хусейн. Он зажимал руками колено, сначала пытаясь согнуть ногу, потом резко выпрямляя.
– Почему твои люди ничего не предпринимают? – взревел Усман и бросился на Мухханада.
Араб изловчился и встретил его ударом кулака в челюсть. Но Усману хоть бы что. Он лишь на мгновение закрыл глаза и тут же схватил Мухханада за пояс.
«Конец!» – мелькнуло в голове Мухханада. Он знал, чеченцы с детства учатся азам борьбы.
Неожиданно рядом рванула граната. Спасаясь от осколков, Усман, увлекая за собой Мухханада, рухнул на дно ямы. Брызнувшая из-под чеченца грязь попала на лицо араба. Он встал на четвереньки, пытаясь очистить глаза. В этот момент на голову словно обрушилась бетонная плита – Усман двинул его кулаком по затылку. Мухханад повалился на бок, прикинувшись, будто потерял сознание. В это время где-то вверху раздался звук пролетевших самолетов.
«Все! – мелькнула мысль. – Русские сейчас будут бомбить склон!»
Он осторожно открыл глаза. С трудом разглядел Усмана. Стоя на четвереньках, тот разжимал руки убитого моджахеда, пытаясь забрать его автомат. Мухханад понял: если наверху кто-то из людей Хусейна и остался, то им явно не до золота. Он медленно вынул из кобуры «ПМ», снял с предохранителя. Усман уже вставал, собираясь вновь ответить русским огнем. Однако Мухханад не дал ему до конца выпрямиться. Разрядив в упрямого чеченца почти половину обоймы, он опять подобрался к брезенту. Приличных размеров кучка золотых украшений и камней тянула его как магнит. Араб снова стал рассовывать золото по карманам. Но треск будто лопнувшего напополам неба и ослепительно яркий свет заставили замереть. Все затряслось и куда-то поползло, вмиг окутав его непроглядной темнотой. Мухханад никак не мог оторвать от земли руку. На грудь словно упал слон. Он с криком выдохнул воздух, не в силах больше вдохнуть. Раздался хруст костей, а нечеловеческая боль, казалось, разорвала на куски тело.