Увидев за дверьми охранника, он на миг приостановился, ведь пропуска в это «святилище» у него не было. Но охранник сразу узнал Беркутова, даже почтительно привстал со своего места и не потребовал никаких документов.
– Проходите, Георгий Константинович, проходите, Николай Иванович сегодня на месте.
Старшинов подписывал какие-то бумаги, когда в кабинет заглянул Беркутов. Увидев гостя, он махнул рукой, приглашая зайти. Беркутов вошел, сел поближе к столу.
– Хотел отлежаться, а тут Анилиных взяли! – проворчал, не поднимая от бумаг головы, Старшинов. – Ну Вера наша и отчудила!..
Он бросил ручку и с неудовольствием уставился на Беркутова, словно тот был виноват в истории с валютой. Потом достал из ящика стола расшитый бисером кисет, вынул щепоть табака, положил на тыльную сторону ладони и понюхал, прикладываясь сначала одной, потом второй ноздрей. Несколько раз громко чихнул и взбодрился. После этого вытер платком слезы, пробормотал, словно оправдываясь:
– Глупая привычка! Еще отец баловался! – затем интонация его резко изменилась: – Тридцать пять тысяч долларов в служебном сейфе под портретом Брежнева! Весь горком гудит! Вы что там, совсем очумели?!
Он так и сверлил взглядом Беркутова. Тот еле заметно усмехнулся. Некоторое время Старшинов продолжал разбирать бумаги, словно в кабинете больше никого не было, затем снова поднял глаза и добавил:
– Я понимаю, ты вроде ни при чем! А все только и говорят: куда Беркутов смотрел?! У нас ведь сам знаешь: коллективная порука и коллективная ответственность! И контрольно-ревизионное управление тут как тут: здрасьте пожалуйста! И к тебе скоро нагрянут, жди! – погрозил он пальцем и жалобно добавил: – Ну надо же, все тело ломит!
Беркутов тут же ответил:
– Да пусть приходят! – Достал баночку с медом, передал Старшинову. – Это башкирский мед, собранный лесными пчелами! Его добывают кустарным способом. Одна такая баночка любую хворь выгоняет!
Старшинов обрадовался, медленно открыл крышечку прямо под носом, принюхался, тут же снова закрыл.
– Вот уж угодил так угодил! Таблетки, сам знаешь, на дух не переношу!
Он поставил еще несколько подписей разными ручками, с черными и синими чернилами. Снова оторвался от работы, взглянул на Беркутова и, заметив удивление в его глазах, по-барски похвалился:
– Не мое изобретение. Там, наверху, все так делают. Если есть моя синяя подпись, значит, к немедленному исполнению. Кому машину вне очереди, кому мебелишку финскую, да мало ли у нас дефицита! Райкина слышал, сам знаешь. А если подпишу черными – фигушки вам. Вроде бы и поставил подпись, дал добро, клиент уходит от меня довольным, а там, внизу, непонятно кто, как говорится, мелкие сошки, исполнители, по тем или иным причинам не исполнили. Клиент будет ходить и ходить до тех пор, пока не устанет. Подпись есть, а решения нет. Вот оно, великое изобретение! Между прочим, действует везде, не только в торговле. И там тоже! – он поднял указательный палец к потолку.