– Не отвечает, – мрачно вздохнул Скачко.
– Дело ясное. На кафедре гудят. День рождения все-таки! – попытался утешить начальника Боков.
– Это у них не принято. У них чаще поминки справляют, как ни цинично это звучит!
Боков нахмурился.
– Поезжайте-ка вы домой! А я останусь на хозяйстве! – посоветовал он. – Купите большой торт, цветы, лучше розы, помойте пол, наденьте свежую рубашку с галстуком, сервируйте стол для чая, включите громкую веселую музыку и ждите!
Скачко поморщился.
– Какой еще пол, какая музыка?! Ты с ума сошел, – огрызнулся он и вышел из кабинета.
Боков лишь плечами пожал, заглянул в пустую чашку. Даже кофейка у него не осталось.
Люся сидела в приемной за пишущей машинкой и серьезно нервничала после неудавшегося разговора с Зоей. Оттого, что допустила ошибку, не слишком дипломатично себя вела с начальницей, чего прежде никогда не бывало. Люсе ужасно хотелось выругаться, но, так как в приемной сидели не только постоянные «просители», но и несколько незнакомых ей человек, она лишь вздыхала и нервно меняла листы бумаги в машинке, а испорченные, сердито скомкав, бросала в корзину. Но вот наконец дверь директорского кабинета отворилась, и оттуда вышли Беркутов с генералом. Лицо последнего раскраснелось, видно, крепко принял на грудь, Беркутов же выглядел как обычно: собранный, элегантный и трезвый. Генерал, не обращая внимания на других, несколько раз подряд обнял и расцеловал директора. Уже было направился на выход, но вернулся и снова полез целоваться. Когда же Беркутов отстранился, причем довольно резко, генерал несколько секунд тупо смотрел на него, но, видно, опомнился, поблагодарил за гостеприимство и добавил:
– Все! Все, ухожу. Меня ждут в Минобре. И не забудь самое главное, Константиныч! Смотри, не забудь! Знай, что я у тебя есть! Если что не так там с кем-нибудь… сразу звони! Все проблемы решим!
Заплетающимся языком генерал выговорил всю эту тираду, затем уставился на Люсю, сделал по направлению к ней шаг, но неожиданно по-военному скомандовал сам себе: «Кру-гом» – и, после того как четко выполнил эту команду, махнул рукой и ушел нетвердой походкой. Только после его ухода Беркутов обратил внимание на тех, кто сидел в приемной. Среди прочих заметил и дядю Корнея. Хотел было поприветствовать старого друга, но в это время один из посетителей, невысокий полноватый мужчина в элегантной светло-серой тройке, поднялся и, широко улыбаясь, подошел к Беркутову, пожал ему руку.
– Георгий Константинович, мое почтение! Давненько мы не имели счастья лицезреть вас с Лидией Санной в нашем театре! Совсем нас забыли!